Рэй Далио - Новый мировой порядок. Глава 7

Предисловие: В данной главе я рассмотрю ту позицию, в которой США и Китай оказались на сегодняшний день и что означает данное положение вещей для взаимоотношений по линии США-Китай. По той причине, что сейчас США и Китай являются конкурентами в ряде областей и находятся в состоянии «конфликтов» или «войн» в данных сферах деятельности, мы рассмотрим именно то, как позиционируют себя данные государства в настоящее время. Учитывая, что по большей части материал, который нам предстоит изучить, является всего лишь новой версией классических старых конфликтов (напр., новые технологии в классической войне технологий, новое вооружение в классическом вооруженном столкновении), мы будем рассматривать все в контексте событий, раз за разом происходящими в истории, и возьмем на вооружение те самые, не подверженные влиянию и универсальные первопричины, о которых мы узнали в процессе изучения исторических прецедентов. Когда я приступлю к разбору диапазона возможностей, над которым мог бы размышлять каждый, я буду делать это, не погружаясь в то, каким явится нам будущее. Я буду освещать данный вопрос в завершающей главе настоящего манускрипта, которая называется «Будущее». А в этой главе я в некоторой степени перейду от простого изложения фактов к процессу обмена мнениями (т.е., поделюсь своими предположениями, в которых можно и усомниться).

Как и в случае с другими главами моей книги, если вы желаете ускорить прочтение данного раздела, мы можете читать только текст, отмеченный жирным шрифтом. Если же вы хотите ознакомиться лишь с устоявшимися принципами, в таком случае для вас есть строки, написанные курсивом.

Я начну с того, что пройдусь по трем аксиомам коммуникационных связей, которые, на мой взгляд, входят в сферу взаимоотношений всех уровней – между людьми, между организациями, и т.д. Не являются исключением и деловые связи по линии США-Китай. Подобно любым другим принципам, которых я придерживаюсь, вы можете взять их на вооружение, а можете оставить без внимания. Они представляют собой лишь то, что по моим наблюдениям оказывается истиной и всегда срабатывает для меня. Если вам не будет интересно, вы вольны пропускать посвященные этому строки, не читая их.

Моя основная идея относительно взаимоотношений, которая, по моему мнению, сопоставляется с коммуникационными связями по линии США-Китай, следующая:

Обе стороны, находясь в какой-либо связке друг с другом, могут сделать выбор в пользу обоюдовыгодных отношений по принципу сотрудничества с элементами конкуренции, а могут предпочесть проигрышный для всех стиль взаимоотношений с угрожающими действиями двусторонней направленности. При этом каждой и сторон потребуется определится с тем, какой из типов взаимоотношений она выбирает. Если участниками будет изначально избран вариант взаимовыгодного конкурентного сотрудничества в качестве основы отношений, тогда они будут считаться с тем, что действительно является важным для противоположной стороны, постараются удовлетворить такие важные условия в обмен на симметричный ответ партнера. Находясь во подобных обоюдовыгодных взаимоотношениях, участники могут иметь за плечами этап трудных переговоров, пройденный с уважением и вниманием к требованиям друг друга. Стороны будут конкурировать словно два доброжелательно настроенных торговца на рынке или две дружелюбных команды на Олимпийских играх. Если же участники делают выбор в пользу проигрышного для всех стиля взаимоотношений, основанного на взаимных угрозах, они на самом раннем этапе продумывают свою тактику относительно ущерба, который можно нанести партнеру в надежде загнать его в такую позицию, когда страх поможет противоположной стороне получить желаемое. Состоя в подобного рода ни для кого не выгодных взаимоотношениях, участники с большей вероятностью получат опустошительные войны, чем продуктивные сделки, основанные на взаимных уступках. История показала, что маленькие войны могут выйти из-под чьего-либо контроля и превратиться в большие войны, которые представляют собой нечто гораздо более страшное, чем выбравшая такой путь сторона даже могла себе представить, поэтому, в сущности, все участники желают выбрать именно первый путь для выстраивания отношений. В то время, когда партнерам необходимо придерживаться заданного первого пути, любая из сторон может силой навязать противоположной стороне второй путь. На уровне подсознания каждого из участников, независимо от того, какой путь они избрали, должна постоянно присутствовать мысль о взаимном соотношении сил. Если в случае первого стиля взаимоотношений стороны должны осознать то, к чему может принудить их второй участник и проанализировать качество сделок по взаимообмену, не становясь при этом слишком бесцеремонным, то во втором случае они должны отдавать себе отчет в том, что сила будет определяться относительными способностями переносить испытания в той же мере, как она определяется относительной способностью стать причиной таких испытаний. В ситуации, когда нет четкого представления о том, какой мощью обладает каждая из сторон, позволяющей такой стороне поощрять, или наказывать оппонента, безопаснее будет пойти по первому пути отношений, так как велика доля неопределенности вокруг вопроса относительно того, как именно каждый из участников может нанести урон своему партнеру. С другой стороны, второй путь определенно прояснит, какая именно из сторон является доминирующей и какой из них придется стать подчиненной после, того, как они пройдут горнило войны. Это приводит меня к основной идее о могуществе.

Моя основная идея о могуществе представляется так:

Обладайте могуществом, уважайте силу и пользуйтесь этой силой мудро. Обладать могуществом – это хороший знак, поскольку сила одержит победу над всеми соглашениями, правилами и законами во все времена. Основанием тому служит факт, что в критический момент обладающий могуществом, дающим возможность настоять на своей интерпретации правил и законов или даже перевернуть правила и законы, всегда получит желаемое. Последовательность применения силы представляется следующим образом. Когда имеют место разногласия, то стороны, придерживающиеся разных мнений, сначала попытаются разрешить их, не прибегая к правилам/законам, а просто стараясь своими силами прийти к согласию относительно дальнейших действий. Если такой подход не сработает, стороны сделают попытку аргументировать свои поступки, основываясь на соглашениях/правилах/законах, которые соблюдаются обеими сторонами по согласованию. В случае, если и эта схема не будет рабочей, тогда сторона, у которой стремление получить желаемое превышает степень ее уважения к правилам, воспользуется своим могуществом. В ситуации, когда одна из сторон воспользуется шансом применить свою силу, а другой участник спора недостаточно запуган, чтобы подчиниться, будет война. Война – это тестирование соотношения сил. Войны могут быть такими, что ведутся с применением всех сил и средств, а могут быть ограниченного характера; в любом случае они будут представлять из себя нечто, требующееся для определения — кто именно и что именно получает в исходе войны. Война, как правило, устанавливает превосходство одной из сторон, а вслед за ней наступает мир, так как никто не желает бороться с очевидно могущественным субъектом до тех пор, пока такой субъект перестанет себя позиционировать как явно доминирующий. И в то же время начнет свое повторение уже знакомый нам сценарий развития событий. Важно уважать силу, так как не является разумным вступать в войну, которую ее участник однозначно проиграет; предпочтительнее будет обговорить наилучшие из возможных способы урегулирования (применимо в ситуациях, если никто не хочет выставить себя великомучеником, что обычно происходит скорее под влиянием недалекого эгоизма, чем вследствие обоснованных стратегических мотивов). Также очень важен мудрый подход к применению силы. Благоразумное использование собственного могущества не обязательно подразумевает принуждение оппонента к тому, чтобы он отдал вам желаемое – т.е., применение к нему средств психологического давления. Здравый подход включает признание факта, что благородство и доверие – это мощные инструменты для выстраивания взаимовыгодных отношений, которые в невероятной степени более плодотворны, чем стиль коммуникативных связей, который будет проигрышным для всех. Другими словами, зачастую дело обстоит так, что применение «жесткой силы» не является лучшим методом, тогда как предпочтительнее будет воспользоваться «мягкой силой». ¹ Если некто состоит во взаимоотношениях, проигрышных для всех, такой стороне приходится выбираться из данной ситуации тем или иным способом, предпочтительно через разрыв таких отношений, а возможно и при помощи войны. Чтобы благоразумно управлять собственным могуществом, как правило, лучше всего будет не демонстрировать его, ведь обычно демонстрация силы приводит к тому, что окружающие чувствуют угрозу и наращивают свой потенциал для противодействия угрозам, что в свою очередь влечет за собой взаимоотношения на основе угрожающих действий уже взаимного характера. Лучше всего регулировать собственную силу на примере того, как мы обращаемся со спрятанным в кармане ножом, который выдвигается в качестве аргумента лишь в случае схватки. Однако, случаются такие ситуации, когда демонстрация чьей либо силы и угроза ее применения, предпринятые в критический момент, оказывают наиболее благоприятный эффект для улучшения переговорной позиции такого участника и предотвращения реальной битвы. Невозможно переоценить важность понимания того, что является наиболее и наименее значимым для противоположной стороны, за что именно стороны станут на путь противостояния, а за что они сражаться не будут и какие методы борьбы будут предприняты. Это лучше всего выясняется путем изучения всех типов взаимоотношений, которые были у сторон и тех способов применения силы, имевших место в прошлом, представляя при этом какие цели преследуются, а также, не забывая тестировать отношения методом проб и ошибок. Иногда взаимное тестирование приводит к эскалации конфликтов по принципу «око за око», что ставит стороны в трудное положение, опасное необходимостью выбирать между реальной борьбой и вероятностью быть пойманным на блефе. Эскалация войн по принципу «око за око» зачастую выводит конфликт за те пределы, которые любая из сторон по логике вещей посчитала бы приемлемыми. Осознание того, где пролегает линия баланса сил – а именно, понимание приобретений и потерь сторон в случае борьбы – должно учитываться постоянно, так как это преимущественно тот самый равновесный уровень, которого придерживаются стороны в своем подсознании, когда они обдумывают — что же является «справедливостью» в разрешении спора – подобно размышлению о результатах, к которым приведут судебные тяжбы при рассмотрении необходимых условий соглашения, являющегося предметом переговоров. Хотя обладание могуществом, согласно общей тенденции, является желательным, предпочтительно также не иметь таких сил, в которых некая сторона не нуждается. Все потому, что поддержание могущества потребляет ресурсы, главным образом это ваше время и ваши деньги. Вместе с властью приходит и груз ответственности. В то время, как большинство людей считают, что обладание большим могуществом – это лучшее из всех благ, я часто был поражен тем фактом, до какой степени счастливыми могут быть люди, не обладающие значительной властью по сравнению с теми, кто наделен большой долей могущества. Размышляя о том, как благоразумно применять силу, важно также обдумать моменты, когда именно следует достигать консенсуса, а когда становиться на путь борьбы. Чтобы осуществить задачу мудрого силового воздействия, важно иметь представление о том, как сила некоей стороны будет изменяться со временем. Желательно применять силу одного из участников с той целью, чтобы обговорить условия соглашения, обеспечить исполнение соглашения или вступить в войну, когда могущество одной из сторон находится на своей наивысшей точке. Этим подразумевается, что стоит раньше начать борьбу, если относительное могущество идет на спад и отсрочить ее, если оно на подъеме. Конечно же, всегда есть место таким временам, когда войны являются логичным и необходимым ходом вещей на пути преследования цели получить желаемое или удержать уже завоеванное. Так я подхожу к моей основной идее в отношении войны.

Моя основная идея о войне представлена следующим образом:

Когда два конкурирующих субъекта обладают сопоставимыми силами, что включает способность полностью уничтожить противоположную сторону, риск военных действий с летальными последствиями весьма высок, если только оба участника не испытывают чрезвычайно высокую уверенность в том , что им не будет нанесен неприемлемый ущерб и они не будут уничтожены в результате действий противостоящей стороны. Представьте себе, что вы имеете дело с неким лицом, которое может либо сотрудничать с вами, либо лишить вас жизни, а вы, со своей стороны, также можете выбрать взаимодействие или физическое насилие в отношении данной персоны, и при этом никто из вас не может быть уверен в действиях, которые предпримет оппонент. Как бы вы поступили? Даже несмотря на то, что лучшим выбором для вас и противодействующей стороны является сотрудничество, логичным будет ход ваших мыслей или мыслей оппонента, который подводит вас к необходимости уничтожить врага прежде, чем быть убитым им. Это объясняется первостепенной важностью вопроса выживания, а также тем фактом, что вы не знаете, убьют ли вас, при этом вы точно осознаете, что в интересах противоположной стороны избавиться от вас прежде, чем это сделаете вы. В теории игр находиться в такой позиции называется «дилемма заключенного». Именно по этой причине, адаптация гарантированных защитных мер обоюдного характера, направленных против угроз существованию, которые оппоненты способны реализовать по отношению друг к другу, является необходимым средством для предотвращения смертоносных войн. Формирование политики по обмену материальными благами и установление взаимозависимых связей, утрата которых была бы неприемлемой, способствует дальнейшему укреплению хороших отношений. Причины тому следующие: а) большинство войн возникают на фоне ситуации, когда не является очевидным, которая из сторон наиболее могущественная, поэтому исход боевых действий непредсказуем, б) цена, в которую обходятся войны, — безмерна, а также в) для проигравшей стороны войны губительны, они чрезвычайно опасны и не прощают участников, принявших решение ввязаться в конфликт, не будучи уверенными, что они не понесут недопустимых потерь. Поэтому, вы должны крепко задуматься над тем, за что именно вы будете воевать до последней капли своей крови.

Хотя я изначально сфокусировал свое внимание на отношениях по линии США-Китай в настоящей главе, игра, в которую играем мы и мировые вершители политики, подобна многомерному шахматному турниру, требующему от каждого игрока оценки множества позиций и возможных ходов со стороны целого ряда ключевых игроков (т.е., стран), которые также принимают участие в игре, причем каждый из участников держит в голове широкий диапазон аспектов (экономических, политических, военных, и т.д.), которые ему приходится взвешивать, чтобы сделать удачный ход. Например, заинтересованными игроками, вовлеченными в этот многомерный шахматный турнир, кроме США и Китая, являются Россия, Япония, Индия, другие страны Азии, Австралия и Европейские государства, причем у всех есть свои избиратели и множество поводов для размышления, которые и определяют стратегию их игры. Со своей позиции участника игры – а именно, игры в глобальную макростратегию по инвестированию, — я знаю, насколько сложной является задача по непрерывному анализу всего, что есть важным, чтобы принимать решения, ведущие к победе. Я также осознаю, что выполняемые мной задачи и близко не являются настолько сложными, как те, что решают власть предержащие, и я понимаю, что не имею достаточного доступа к информации, который есть у них. Поэтому, для меня было бы самонадеянным считать, что я лучше них осведомлен о происходящим вокруг и лучше знаю, как разобраться в сложившейся ситуации. Основываясь на этом, я предлагаю свои суждения с достаточно скромной позиции. С учетом всей неоднозначности, я расскажу вам, как я рассматриваю взаимоотношения между США и Китаем, а также мировую обстановку в свете известных нам конфликтов, и я обещаю быть предельно честным.

Положение, в котором сейчас находятся американская и китайская стороны

Как лично я вижу это, именно неизбежность хода событий и воплощение ее в реальность Большими Циклами, поставили эти две страны в то положение, в котором они сейчас находятся. Фактор судьбы и цикличности стал силой, побудившей Соединенные Штаты пройти собственные взаимодополняющие циклы процветания, что привело к излишествам, а они, в свою очередь, способствовали ослаблению позиций в ряде зон ответственности. Подобным образом, данные факты подтолкнули Китай к прохождению его Больших Циклов спада, что привело к тому, что сложились неприемлемо плохие условия, вызвавшие революционные изменения и взаимодополняющий переход в фазу подъема, в которой Китай находится сейчас.

Например, неизбежный ход событий и долговой цикл привели к тому, что США сейчас оказались в поздней фазе долгосрочного долгового цикла, в котором над страной нависают чрезмерные долговые обязательства и необходимость стремительно продуцировать гораздо больший объем долга, который государство не в состоянии обслуживать с помощью твердой валюты. Поэтому, приходится монетизировать долг классическим способом позднего цикла, а именно, эмиссией денежных средств, чтобы профинансировать дефицит бюджета. По иронии судьбы и по классической традиции, то, что США оказались в таком невыгодном положении – это следствие череды успехов самих Соединенных Штатов, с переходом от процветания к излишеству. К примеру, именно из-за великих достижений США на мировой арене американский доллар стал господствующей мировой резервной валютой, что позволило американцам в избытке заимствовать средства у остальной части мира (включительно с Китаем), что поставило США в шаткое положение должника со значительными денежными обязательствами перед другими странами (включая Китай). В то же время, сложившиеся условия поставили страны-кредиторы в шаткое положение владельцев долговых обязательств излишне прокредитованный страны, которая стремительно наращивает и монетизирует свой долг и выплачивает в значительной мере негативную фактическую процентную ставку своим кредиторам. Другими словами, именно по причине классического цикла жизни резервной валюты, Китай стал стремиться делать больше накоплений, выраженных в мировой резервной валюте, что привело к ситуации, когда Китай предоставляет такие большие займы американцам, которые, в свою очередь, желают брать в долг настолько огромные суммы. Это способствовало тому, что китайцы и американцы вынужденно оказались втянутыми в такие деликатные взаимоотношения между крупным заемщиком и кредитором в момент, когда между ними происходят разного рода конфликты. Неизбежный ход событий и принцип, по которому работают циклы создания богатства, особенно в эпоху капитализма, привели к тому, что возникла материальная заинтересованность в создании еще большего богатства и материальных запасов, что побудило американцев генерировать великие достижения, что в конечном итоге стало источником большого разрыва по уровню благосостояния, которое в настоящее время способствует возникновению конфликтов, угрожающих внутреннему порядку, а также представляют опасность для эффективной деловой активности, которая необходима Соединенным Штатам, чтобы оставаться сильной державой. В Китае имел место классический крах китайской финансовой системы вследствие долга и слабости национальной валюты, внутренних конфликтов, а также столкновений со внешними силами, что ввергло Китай в Большой Цикл спада одновременно с тем, как США совершали свое восхождение. Именно крайняя степень ужаса сложившейся ситуации стала движущей силой, породившей революционные изменения, которые, в свою очередь, способствовали созданию условий для материальной заинтересованности и рыночных/капиталистических подходов, что явилось источником великих достижений Китая, зарождения класса крупных капиталистов и большого разрыва по уровню благосостояния, что обоснованно становится предметом усиливающегося беспокойства. Подобным же образом, предрешенный ход событий и принцип, которому следует цикл мировой гегемонии, в настоящее время обозначили для США незавидное положение, в котором приходится выбирать между а) силовыми методами для защиты своих позиций и существующего миропорядка под властью США и б) сдачей своих позиций. Например, именно статус победителя Второй Мировой войны в Тихоокеанском регионе, является причиной, обязывающей США, в большей мере, чем любую другую страну, сделать выбор между а) решением встать на защиту Тайваня – территории, которую большинство американцев не найдут на карте мира и едва ли смогут написать ее название – и б) ретироваться. Именно подобный предрешенный ход событий и тот самый цикл развития мирового лидера являются причиной тому, что у Соединенных Штатов сейчас имеются военные базы в более, чем 70 странах, которые призваны защищать мировой порядок, установленный США, невзирая на тот факт, что это не обоснованно с экономической точки зрения. История показала, что успех достижений всех стран зависит от сохранения политики по укреплению могущества, не производя при этом излишеств, которые приводят к спаду государственной мощи. Действительно успешные государства смогли осуществить это на протяжении большого пути длиной в 200-300 лет. И ни одной из стран не удавалось делать это вечно.

До сего момента, мы в данной книге рассматривали историю последних 500 лет, особенным образом фокусируя свое внимание на подъемах и спадах Германской, Британской, а также Американской империи резервной валюты совместно с последним 1400-летним периодом существования китайских династий, что привело нас в день сегодняшний. Цель заключалась в том, чтобы изложить наше настоящее положение в контексте комплексного представления хронологии событий, по логике которой мы добрались туда, где мы сейчас, а также увидеть повторяющиеся сценарии причинно-следственных связей, объясняющих, как работает природа вещей. И все это для того, чтобы мы могли сформулировать ответ на вопрос «где мы сейчас находимся» с более объективным восприятием своего положения. А сейчас нам нужно спуститься на уровень ниже комплексного представления и более подробно рассмотреть нашу сегодняшнюю позицию, и хотелось бы надеяться, что при этом мы не упустим из виду ту самую общую картину. По мере того, как мы опускаемся вниз, обстоятельства, которые на общем фоне казались незначительными по своему масштабу – ситуация с TikTok, Huawei, связанные с Гонконгом санкции, закрытие консульств, маневры военных кораблей, беспрецедентная кредитно-денежная политика, политические схватки, социальные конфликты и многое другое – начнут казаться нам гораздо более масштабными, и мы обнаружим, что сами находимся в вихре этих событий, который атакует нас каждый день. Обоснование каждой из перечисленных выше мер выходит за рамки изучения в ходе единственной главы книги, я и не намерен этого делать, однако я затрону основные вопросы.

История учит нас, что существует пять основных типов войн – 1) торговые/экономические войны, 2) войны технологий, 3) геополитические войны, 4) войны капиталов и 5) вооруженные конфликты – и все эти виды необходимо рассмотреть. В то время, как благоразумная сторона человечества желала бы, чтобы все эти «войны» никогда не случались, а взамен им имело место сотрудничество, мы должны быть реалистами и признавать факт существования разного рода конфликтов. Нам необходимо применять опыт прошлых исторических случаев, как и наше понимание реального развития событий в то время, как они разворачиваются перед нами, чтобы обдумать вопрос о том, что с наибольшей долей вероятности будет происходить в дальнейшем и как лучше справиться с этим. Мы наблюдаем, как конфликты выходят на поверхность во всем многообразии градуса накала одного спектакля. Их не следует ошибочно воспринимать как отдельные случаи, а скорее следует признать как такие, что являются взаимосвязанными конфликтами, представляющие собой детализацию одного, более крупного конфликта, который еще только развивается. Наблюдая за постепенным развитием таких ситуаций, нам необходимо отследить действия каждой из сторон и попытаться понять их стратегические цели – т.е., делаются ли попытки форсировать конфликт (что некоторые американцы считают наилучшей тактикой для США, так как время находится на стороне Китая, поскольку Поднебесная наращивает свой потенциал более быстрым темпом) или же стороны стараются разрядить конфликтную ситуацию (по той причине, что считают более выигрышным для себя положение, в котором нет места войне)? Чтобы предотвратить бесконтрольное обострение конфликтов, для лидеров обеих стран будет важным прояснить для себя, что есть «красные линии» и «минные растяжки», которые сигнализируют об изменениях в серьезности конфликтной ситуации. Давайте теперь взглянем на эти войны, вооружившись уроками истории и общими правилами, которые эти уроки предлагают всегда учитывать.

Торговая/экономическая война

Как и все конфликты, торговая война может проходить путь от вежливого диспута до угрожающего жизни процесса, в зависимости от того, до каких пределов воюющие стороны намерены стоять на своем.

На сегодняшний день мы не видим, что торговая война США и Китая переносится сторонами на пределе их терпения – она включает в себя лишь классические ограничения в области тарифообразования и потоков импорта, которые вызывают воспоминания о мерах, неоднократно наблюдаемых нами в подобных фазах конфликтов (напр., «Закон О Тарифах Смута-Хоули» 1930 года). Мы стали свидетелями торговых переговоров и достигнутых в их ходе договоренностей, что отражено в очень ограниченном «Первом этапе соглашения о торговле», которое находится на своей ранней стадии и имплементируется в порядке эксперимента. Как нам стало понятно, «переговоры» скорее имели своей целью нащупать сильные стороны друг друга, чем стремление обратиться к законодательству и арбитрам международного уровня (подобной ВТО), чтобы добиться справедливого урегулирования разногласий. Эта методика – а именно, тестирование сил и средств друг друга, является показателем стратегии, которая будет предпринята в ведении войн. Большой вопрос состоит в том, как далеко зайдет взаимное тестирование потенциалов и какую форму оно примет в дальнейшем.

За рамками торгового спора существует три основных критических аргумента, которые США выдвигают в адрес Китая, а точнее, его методов регулирования своей экономики.

1. Китайское правительство неотступно придерживается широкого диапазона интервенционных политических и практических мер, нацеленных на ограничения доступа к своему рынку для импортных товаров, услуг и предприятий, таким образом защищая свою внутреннюю промышленность, стимулируя недобросовестные приемы ведения бизнеса.

2. Китайские правящие круги предлагают наставничество со стороны государства, ресурсы и нормативно-правовое обеспечение для китайского индустриального сектора, что особенно касается включения сюда политических мер по добыче передовых технологий у иностранных компаний, особенно это касается стратегически важных отраслей.

3. Китайцы занимаются хищением интеллектуальной собственности, причем, как предполагается, некоторые случаи нарушения авторских прав спонсируются самими государственными структурами, тогда как есть подозрение, что остальная часть совершенных хищений не входит в зону непосредственного контроля со стороны органов власти.

В общих чертах, Соединенные Штаты ответили на подобные выпады, причем как попыткой исправить методы, предпринимаемые китайцами (т.е., принуждение их к открытию своих рынков для американцев), так и созданием собственной редакции таких действий (закрытие американских рынков для китайцев). Американцы никогда не признают факта, что позволяют себе некоторые аналогичные вещи(например, заимствование интеллектуальной собственности), впрочем, как и китайцы не позволят себе сознаться в подобных поступках, так как слишком велика цена общественного мнения в отношении признания своего участия в такого рода деятельности. Когда государственные деятели ищут поддержки для своих благородных целей со стороны своих сторонников, все они желают казаться в глазах общественности лидерами армии, которая сражается на стороне добра против зловещего войска, совершающего неправедные поступки. Вот почему мы слышим обвинения с обеих сторон о том, что оппонент позволяет себе делать гнусные вещи, не разглашая при этом, что обвиняющая сторона сама поступает тем же образом. Это уже стало правилом поведения…

Когда все идет хорошо, несложно поддерживать высокий уровень нравственности. Тем не менее, когда схватка становится жесткой, становится проще оправдывать то, что ранее рассматривалось как аморальное (при этом вместо того, чтобы назвать нечто безнравственностью, его преподносят как добродетель). По мере того, как борьба ужесточается, возникает разделение между идеалистичным изложением того, что предпринимают власть имущие (что хорошо для формирования общественного мнения внутри страны) и теми реальными поступками, которые совершаются ради победы. Все происходит именно так, поскольку возглавившие войну лица хотят убедить своих избирателей, что «мы – это добро, а они – это зло», ведь это самый эффективный способ сплотить силы народной поддержки, в некоторых случаях до такой степени, что сторонники готовы идти на смерть и убивать ради правого дела. Хотя это и непреложная истина, вдохновить людей будет непросто, если лидер-практик будет открыто заявлять о принципе «на войне не действуют никакие законы», за исключением этических обязательств, которые люди возложили на себя, и что «мы должны играть по тем же правилам, которыми руководствуются они, иначе мы будем глупо бороться, следуя взятым на себя обязательствам держать одну руку у себя за спиной».

Что касается торговой войны, я полагаю, что мы по большей части уже стали свидетелями наилучшего торгового соглашения из тех, что мы увидим в ближайшем будущем, и что риск усугубления данного конфликта больше, чем вероятность того, что ситуация будет улучшаться и что мы не будем наблюдать какой-либо угрозы изменению тарифов в скором времени, так как торговые переговоры приостановлены на срок, уходящий далеко вслед за датой президентских выборов в США. В период после избирательного процесса многое зависит от имени победителя гонки и подхода к урегулированию данного конфликта у победившей стороны. Это будет фактором влияния на то, как американцы и китайцы приблизятся к неизменному ходу событий Большого Цикла, которые разворачиваются прямо перед нашими глазами. На данном этапе есть одна вещь, возможно единственная вещь, по поводу которой достигнуто согласие обеих политических партий США – это ястребиная политика по отношению к Китаю. Насколько она будет воинственной и в чем именно будет выражаться такая воинственность, а также как отреагирует на такую политику Китай, — на сегодняшний день остается загадкой.

Как может усугубиться этот конфликт?

В классических традициях, наиболее опасная серия в сценарии торговой/экономической войны наступает, когда страны отрезают оппонента от стратегически важного импорта (напр., Китай отрезает США от поставок редкоземельных металлов, необходимых для множества высокотехнологичных изделий, автомобильных двигателей, систем управления бортовым вооружением, а США отрезает Китай от стратегически важных технологий) и/или от импорта стратегического назначения из других стран (напр., США отрезает Китай от поставок полупроводников из Тайваня, сырой нефти из Ближнего Востока и России или металлов из Австралии) – во многом эта ситуация подобна той, когда США отрезала поставки нефти в Японию, послужившей кратким прогнозным индикатором вооруженного конфликта, который не заставил себя долго ждать. На настоящий момент мы не наблюдаем подобной ситуации, однако, мы видим движение в данном направлении. Я не утверждаю, что такой ход событий наиболее вероятен, но я хочу прояснить для вас, что подобный шаг по лишению поставок импортных товаров стратегического назначения, предпринятый с любой стороны, всегда служил сигналом к серьезной эскалации, что всегда представляло собой риск усугубления конфликта. Если подобное не происходило, эволюция принимала свой обычный курс, в ходе которого международные денежные расчеты главным образом будут формироваться на основе эволюционирующей конкурентоспособности каждой из стран.

По данным причинам, оба государства, а в особенности Китай, сдвигают ориентиры в пользу внутреннего производства и «расцепления» взаимозависимых связей. ² Как сказал президент Си, мир сейчас «подвергается переменам, какие не наблюдались за все столетие» и «в текущих условиях окружающей среды, когда усиливаются явления протекционизма, нарастает кризис мировой экономики, а мировые рынки сжимаются, [Китай] обязан предоставить полный простор преимуществ для своего внутреннего, в высшей степени крупномасштабного рынка». В ходе последних лет страна обрела способности осуществить это. А в течение следующих пяти лет нам предстоит увидеть, как две страны становятся более независимыми друг от друга. Очевидно, что пропорциональное соотношение ослабления взаимозависимых связей, которые могут быть отрезаны, будет гораздо в большей степени в пользу Китая, чем для США в ходе следующего периода от пяти до десяти лет.

Война технологий

Война технологий – это гораздо более серьезный конфликт, чем торговая война, так как кто бы ни одержал победу в технологической борьбе, он также выйдет победителем из экономических и вооруженных конфликтов.

Сейчас США и Китай являются доминирующими игроками в мировых секторах, занятых технологическими гигантами, тогда как данные отрасли высоких технологий представляют собой индустрию будущего. Китайский сектор технологий стремительно развивается на местном уровне, чтобы стоять на службе у китайцев в их страны и превратиться в конкурирующую силу на мировых рынках. В то же время, Китай остается во многом зависимым от технологий, производимых в США и других странах (напр., от полупроводниковых микросхем из Тайваня). Такие процессы делают Соединенные Штаты уязвимыми перед лицом возрастающего совершенства и конкурентоспособности китайских технологий, а Китай, в свою очередь, находится в положении, незащищенном от мероприятий по прекращению поставок стратегически важных технологий американского и не американского происхождения.

Как оказывается, Соединенные Штаты в настоящее время обладают в целом более значительными возможностями в области технологий, хотя положение разнится по некоторым видам технологических инноваций, и США уже утрачивают свое лидерство. Например, пока США опережают всех по разработке передового искусственного интеллекта, они отстают в сфере технологии 5G. В качестве неполноценного отображения ведущей позиции американских технологических компаний представлен совокупный объем их рыночной капитализации, который в примерно два раза больше, чем объем Китая, при этом доля Китая на данном рынке растет быстрее, чем американская. Подсчет общего объема преуменьшает сравнительную силу Китая, так как он не учитывает некоторые технологические разработки, представленные крупными частными компаниями (подобными «Huawei» и «Ant Financial») и структурами, не являющимися субъектами бизнес деятельности (т.е., государственными), чей размах в Китае гораздо существеннее, чем в США. На сегодняшний день гиганты IT-индустрии Китая («Alibaba» и «Tencent») уже являются соответственно пятой и седьмой ведущими технологическими компаниями в мире, занимая позиции сразу после 5 самых крупных компаний на американском рынке акций – Facebook, Amazon, Apple, Microsoft, Google (абревиатура «FAAMG»). Некоторые из наиболее важных отраслей технологий в настоящее время возглавляются китайской стороной. К примеру, 40% мировой доли мощнейших суперкомпьютеров невоенного назначения сейчас приходится на Китай, Поднебесная лидирует в гонке технологии 5G, а также идет на первых позициях в некоторых направлениях по состязанию в области искусственного интеллекта/обработки больших данных, а также по нескольким аспектам соревнований на поле квантовых вычислений/шифрования данных и коммуникационных линий. Подобные лидирующие позиции имеют место в других технологических инновациях, таких как финансово-технологический сектор, в котором объем долларовой массы в китайских транзакциях электронной торговли и взаиморасчетах на мобильных платформах является самым высоким в мире и ощутимо опередил такой объем в США. Существуют, конечно, технологии, о которых мне, и даже наиболее информированным спецслужбам неизвестно, так как они разрабатываются в строжайшем секрете.

Китай, вероятно, продолжит совершенствовать свои технологии и качество процедуры принятия решений, для которой китайской стороной будут создаваться все условия, притом быстрее, чем это будет происходить в США. Обработка больших данных + широкомасштабное применение искусственного интеллекта + повсеместная компьютеризация = превосходное качество процедуры принятия решений. Китайцы занимаются сбором данных на одного человека в количестве, которое значительно превышает объем информации, собираемой в США (при том, что в население Китая более, чем в четыре раза превышает американское). Китайцы также усиленно инвестируют в технологии искусственного интеллекта и в масштабную компьютеризацию, чтобы по максимуму воспользоваться сбором персональных данных. Объем ресурсов, которые вливаются в эти и многие другие технологические разработки – значительно превышает такой объем в США. Что касается материального обеспечения, то обе стороны – и венчурные инвесторы и государственные структуры — предоставляют практически неограниченные капиталы для китайских разработчиков. Что касается обеспечения человеческими ресурсами, то здесь количество студентов факультетов химического, технологического, инжинирингового и математического профиля, которые заканчивают учебные заведения и намерены продолжать карьеру в сфере технологий Китая, в семь раз превышает количество таких специалистов в США. Пока в целом технологический сектор остается под лидерством США (хотя американцы и отстают в некоторых отраслях) и, конечно, пока на стороне Америки несколько крупных эксплуатационно-технологических комплексов для свежих инновационных решений, особенно тех, что расположены в американских топ-университетах и технологических гигантах, США не выбывает из игры, но их относительная позиция ослабевает, так как возможности в области технологических инноваций Китая набирают обороты ускоренным темпом. Не забывайте, что Китай – это страна, чьи политические лидеры 36 лет назад восхищались карманными калькуляторами, которые я им дарил, и только представьте себе, где они могут оказаться спустя 36 лет, начиная с дня сегодняшнего, что не является слишком отдаленным будущим.

Чтобы противостоять угрозам технологического вторжения, Соединенные Штаты отвечают запретом для китайских компаний (таким, как «Huawei», «TikTok» и «WeChat» ) на ведение своей деятельности в США, попыткой подорвать их влияние на международном уровне, и по возможности, нанести ущерб их эффективности при помощи санкций, которые помешают китайцам получать необходимые для производства товары. Поступает ли США таким образом по причине того, что а) Китай использует свои компании, чтобы заниматься шпионажем в Соединенных Штатах и на территории других государств, б) исходя из беспокойства Соединенных Штатов в отношении того, что данные компании, как и другие технологические гиганты Китая являются более конкурентоспособными, и/или в) США рассматривают это как зеркальную меру для китайцев, не предоставляющим американским технологическим компаниям свободный доступ на рынок Китая? В то время, как вышестоящий вопрос – это повод для обсуждения, нет сомнений в том, что китайские компании уверенным темпом становятся все более конкурентоспособными. В ответ на подобную угрозу конкурентности, Соединенные Штаты предпринимают шаги по сдерживанию или уничтожению угрожающих им технологических компаний. Любопытно отметить, что пока Соединенные Штаты отрезают любой доступ к интеллектуальной собственности именно в настоящий момент времени, у них было бы гораздо более обширное поле деятельности для таких мер в недавнем прошлом, так как США обладали подавляющим объемом интеллектуальной собственности по отношению к другим странам. Китай начал поступать таким же образом в отношении Соединенных Штатов, что будет наносить все более ощутимый ущерб, так как интеллектуальная собственность Китая становится лучшим активом по многим направлениям. Китайцы прошли длинный путь в короткий промежуток времени, истекший с момента, когда они восторгались дешевыми калькуляторами.

Что касается хищения технологий, то несмотря на то, что согласно общему правилу такое деяние признается большой угрозой (каждая пятая североамериканская компания в опросе 2019 года, проведенном Мировым советом финансовых директоров на канале CNBC, заявила, что сталкивалась со случаями хищения своей интеллектуальной собственности, предпринятыми китайскими компаниями ³), не существует полноценного объяснения взыскательным мерам, накладываемым на китайские технологические компании. В случае, если компания нарушает нормы законодательства в границах одной из стран (напр., «Huawei» в США), логичным будет ожидать, что мы увидим привлечение к уголовной ответственности на основании закона, и также станем свидетелями предъявленных доказательств, которые демонстрируют подслушивающие устройства, внедренные в оборудование для технологического процесса. Однако, мы не наблюдаем ничего подобного. Страх перед растущей конкурентоспособностью настолько велик, или же он в большей степени является поводом для атак на китайские технологические компании, но никто не может ожидать, что вершители политики скажут вам подобные вещи. Ведущие американские деятели не могут признать тот факт, что технологии Соединенных Штатов пробуксовывают, как и не могут они возражать против справедливой конкуренции, как одной из свобод американцев, которых с незапамятных времен учили верить в то, что конкуренция — это всегда честный и самый благоприятный процесс для достижения наилучших результатов. Если рассуждать в практическом ключе, то хищение интеллектуальной собственности не прекращается в течение времени, которое берет отсчет с появления исторических летописей, и предотвратить такое преступление всегда сложно. Как мы видели в ранних главах этой книги, Британия поступала таким образом с Германией, а американцы позволяли себе подобные поступки в отношении Британии, чтобы обеспечить себе более высокую конкурентоспособность. «Кража» подразумевает нарушение законодательства. Там, где идет война между странами, нет места законам, арбитрам или судейской коллегии, уполномоченных на урегулирование споров, а действенные решения по обоснованию мотивов принимаются так, что они не всегда подвергаются огласке теми, кто их принимает. Я не склонен подразумевать, что причины для агрессивных санкций со стороны Соединенных Штатов не являются благовидными; я не имею понятия, есть ли вообще повод для санкций. Я просто рискну предположить, что они не являются в точности такими, как об этом говорится. Политика протекционизма существует достаточно давно, ее цель — защищать собственные компании от иностранных конкурентов. Технологии компании «Huawei» несомненно несут с собой угрозу, так как они опережают американские технологии. Взгляните на такие гиганты, как «Alibaba» или «Tencent» и сравните их с американскими аналогами. Граждане США могут поинтересоваться, почему данные компании не конкурируют в Америке. В большей степени это объясняется теми же причинами, которые обосновывают отсутствие свободной конкуренции для компаний «Amazon» и других американских компаний технологического сектора на Китайском рынке. В любом случае, имеет место разъединение, которое продолжается как часть более крупного процесса по разрыву взаимозависимых связей по линии Китай-США, который окажет огромное влияние на то, каким будет этот мир через пять лет.

Как бы выглядел технологический конфликт в стадии своего усугубления?

До сих пор Соединенные Штаты удерживают лидирующие позиции в технологическом секторе (хотя, американская доля на рынке быстро сокращается). И такие позиции являются результатом того, что по состоянию на сегодняшний день, над Китаем тяготеет значительная его зависимость от импортных технологий, будь то американского или неамериканского происхождения, и США может оказывать влияние на поставки такой продукции. Так создается серьезная уязвимость для Китая, что в свою очередь закладывает еще один камень в процесс созидания масштабного средства самозащиты уже от самих Соединенных Штатов. Наиболее очевидно это представляется на примере передовых технологических решений для полупроводников, хотя, подобная ситуация существует также и по другим инновациям. Модель отношений с мировым лидером рынка микросхем — а именно, с Тайваньской компанией по производству микросхем, которая снабжает Китай и остальной мир необходимыми чипами, и которая находится под влиянием Соединенных Штатов – это один из многих динамичных процессов, за которыми интересно наблюдать. Существует целый ряд наименований подобной импортной технологической продукции, которая представляет собой стратегическое значение для благосостояния Китая, тогда как количество импорта из Китая в Америку, который является значимым для благосостояния Соединенных Штатов, — это значительно меньшая цифра. Если Соединенные Штаты перекроют Китаю доступ к таким стратегически важным технологиям, то подобное развитие событий послужило бы сигналом большого шага в направление риска возникновения войны. С другой стороны, если ситуация продолжит проясняться в том же ключе, какой она обнаруживается на сегодняшний день, Китай уже через 5-10 лет будет гораздо более независимым и займет позицию на поле битвы технологий, существенным образом более прочную, чем положение Соединенных Штатов, и к тому времени мы станем свидетелями значительного разрыва взаимозависимых связей между странами по технологической линии.

Геополитическая война

Вопрос суверенного владения, а особенно то, как он увязывается с материковой частью Китая, Тайванем, Гонконгом, Восточным и Южным Китайскими морями, по всей вероятности, является самой важной проблемой Китая. Как вы можете представить, период «ста лет унижений» и вторжение со стороны «варваров»-чужестранцев в течение этого века, предоставили Мао и китайским лидерам основания, являющиеся вескими и по сей день, которые оправдывают цели по а) получению всеобъемлющего суверенитета в пределах собственных границ, б) возвращению части китайской территории, которая была отобрана у страны (напр., Тайвань и Гонконг), а также объясняют стремление китайских политиков в) никогда не позволять себе быть настолько слабым, чтобы внешние силы могли помыкать ими. Желание Китая оставить за собой свое суверенное право и продолжать собственный индивидуальный стиль на пути принятия решений (т.е., свои культурные традиции) – это та причина, по которой китайцы отвергают требования к ним со стороны американцев, которые призывают Китай изменить его внутреннюю политику (напр., стать на более демократичный путь, избирательно подходить к вопросу управления Тибетом и Синьцзян-Уйгурским автономным районом, предопределить меры по решению вопросов с Гонконгом и Тайванем, и т.д.). В частных беседах некоторые китайцы указывают на тот факт, что они-то не диктуют Соединенным Штатам каким образом им обращаться с населением в пределах собственных границ. В Китае также высказываются предположения, что Соединенные Штаты и Европейский Союз склонны в культурном смысле обращать всех в свою веру – т.е., навязывать другим свои ценности, свое иудейско-христианское вероисповедание, свои законы морали, а также свои способы управления процессами – и что подобные наклонности получили свое развитие в ходе тысячелетия, еще со времен до крестовых походов. Для китайцев риск собственной суверенности и риск обращения в чужую веру создают собой опасную комбинацию, которая может угрожать способности Китая оставаться самобытным, следуя тем подходам в принятии решений, которые китайцы считают для себя наилучшими. В Китае свято верят, что наличие собственного суверенного права и данная им возможность применять ко всему самый оптимальный, по их мнению, подход, как это определяется иерархией структуры управления в Китае – это нечто, не поддающееся никаким компромиссам. В отношении вопроса суверенитета, китайцы также подчеркивают существование определенных оснований, которые позволяют им предполагать, что Соединенные Штаты не упустят возможность свергнуть их правящую структуру – т.е., Коммунистическую партию Китая – если у них появится такая возможность, что само по себе является неприемлемым. ⁴ Существуют наиважнейшие угрозы их существованию, за которое, как я полагаю, китайцы будут бороться, не жалея собственных жизней, чтобы одержать победу, и Соединенным Штатам следует быть осторожными в своих попытках взаимодействовать с Китаем, если у Америки есть желание не допустить перехода конфликта в горячую фазу. По поводу проблем, которые не включают вопросы суверенного права, я считаю, что китайцы намерены вести борьбу за влияние, не применяя насильственных мер, а преследуя цель избежать получения реальных боевых столкновений всеохватывающего характера.

Вероятно, наиболее значимым в силу своей опасности вопросом суверенности, для которого сложно представить себе мирное урегулирование, является проблема Тайваня. Многие представители Китая, полагают, что Соединенные Штаты никогда не будут придерживаться своего подразумеваемого обязательства позволить Тайваню и Китаю объединиться, если не принуждать США к подобному шагу. Они указывают на тот факт, что, когда США продают Тайваню свои F-16 и прочие системы вооружений, это определенно не выглядит так, что Соединенные Штаты способствуют достижению заявленных целей по мирной реинтеграции Китая. И как результат, китайцы верят, что единственный способ гарантировать безопасность и целостность Китая, — это обрести силу, чтобы противостоять США, в надежде, что Соединенные Штаты благоразумно пойдут на уступки, когда столкнутся с возросшей мощью Китая. Мое понимание ситуации говорит от том, что Китай в военном отношении сильнее в регионе своего расположения. К тому же, Китай, вероятно, будет наращивать свой военный потенциал ускоренным темпом. Поэтому, как упоминалось ранее, я буду чрезвычайно тревожиться, если мы станем свидетелями зарождающейся войны за суверенное право, особенно, если нам придется увидеть «Четвертый кризис в Тайваньском проливе». Вступят ли США в борьбу, чтобы защитить Тайвань? Сомнительно. Я бы рассматривал ухудшение позиций Американской Империи в Тихоокеанском регионе и за его пределами во многом таким же образом, как утрата Британией Суэцкого Канала ознаменовала конец Британской империи за пределами собственных границ. Возможные последствия такой ситуации распространились бы далеко за пределы этих утраченных позиций. Например, в случае с Британией, подобный проигрыш сигнализировал собой конец статуса британского фунта как резервной валюты. Чем более красочное шоу, которое устраивают США, разыгрывая карту защиты Тайваня, тем больнее будет унижение от проигранной войны или сдачи своих интересов. Все это тревожный фактор, так как Соединенные Штаты превратили защиту Тайваня в некое представление в то время, как неизбежный ход событий, кажется, сам ведет это шоу ближе к реальным событиям. Если США все таки вступят в конфликт, я считаю, что война с Китаем за Тайвань, которая обойдется американцам их жизнями, будет очень непопулярна в США, и Америка, вероятно, проиграет в этом столкновении, поэтому большой вопрос состоит в том, не приведет ли все это к более масштабной войне. Такие мысли – это страх каждого из нас. Хотелось бы надеяться, что опасения по поводу полномасштабной войны и разрушений, которые она принесет с собой, как и боязнь гарантированного взаимного уничтожения, станут тем фактором, который предотвратит начало войны.

В то же время, из моих бесед берет свое начало вера в то, что у Китая есть устойчивое стремление не спровоцировать горячую фазу конфликта с США или получить право насильственного контроля над другими странами (одновременно с тем, явно различимо стремление использовать все свои возможности и влиять на страны региона своего расположения). Я знаю, что китайская правящая верхушка понимает, насколько ужасающей может оказаться реальная война и беспокоится о непреднамеренном скатывании в такой конфликт таким же образом, которым мир невольно погрузился в Первую Мировую войну. Они бы предпочли отношения на основе взаимного сотрудничества, если для таких отношений существует возможность и, как я подозреваю, они бы с готовностью разделили мир на разные сферы влияния. Китайцы по-прежнему чертят собственные «красные линии» (т.е., границы того, что может стать предметом компромисса, и переход которых может привести к войне), и они готовы к еще большим вызовам, ожидающих впереди. Например, президент Си сказал в своем новогоднем обращении 2019 года: «Вглядываясь в этот мир как таковой, мы видим, что сталкиваемся с периодом тектонических сдвигов, никогда не наблюдаемых прежде в одном столетии. Не имеет значение, что несут с собой эти перемены, Китай всегда останется последовательным и решительным в деле защиты своего национального суверенитета и безопасности».⁵

Что касается влияния по всему миру, то для США и Китая существуют определенные зоны, которые страны рассматривают как наиболее важные, преимущественно на основании территориального соседства (их в большей степени заботят ближайшие к ним страны) и/или на основании возможности получения стратегически важного импорта (напр., они озабочены тем, чтобы не остаться отрезанными от критически важных минералов и технологий), и еще, в качестве второстепенного значения, за основу берется расширение своих экспортных рынков. Территории, имеющие важнейшее значение для Китая – это в первую очередь такие, которые рассматриваются как часть Китая, далее по значимости идут страны, граничащие с Поднебесной (напр., в Китайских морях) и те государства, которые являются частью ключевых цепочек поставок (страны «Пояса и Пути») или же таковые, что поставляют ключевые импортные товары, третий уровень важности отведен прочим государствам, значимых в плане стратегических и экономических альянсов, причем страны следуют строго в указанном порядке.

В течение последних нескольких лет Китай значительно расширил зону своей активности в этих стратегически важных странах, особенно в странах «Пояса и Пути», в богатых ресурсами развивающихся странах, и в некоторых развитых государствах, что играет свою большую роль в воздействии на геополитические взаимоотношения. Данная деятельность нацелена на экономику, и зоны активности возникают на фоне возрастающего количества объектов для инвестиций в целевых странах (напр., займы, скупка активов, построение инфраструктурных объектов, таких, как дороги и стадионы, предоставление военной и прочей поддержки лидерам таких государств), в то время, как США воздерживается от распространения своего влияния в таких зонах. Подобная экономическая глобализация приобрела столь значительный масштаб, что большинству стран придется крепко задуматься о своей политике, позволяющей китайцам скупать активы в суверенных границах таких государств.

По большому счету, китайцы, кажется, хотели бы установить такие отношения с большинством стран, не являющихся конкурентами, отведя этим государствам роль сателлитов, при этом, чем ближе расположение территорий к Китаю, тем большее влияние Китай стремится над ними получить. В качестве реакции на такие изменяющиеся обстоятельства, большинство стран, в той или иной степени, ломают голову над вопросом — не лучше ли войти в орбиту Соединенных Штатов или же придерживаться политики сближения с Китаем, причем государства территориального соседства должны уделить больше внимания рассмотрению данного вопроса. В своей беседе с политическими деятелями из разных частей мира, я неоднократно слышал, что существуют два наиважнейших соображения – это экономический и милитаристский факторы. Практически все политики говорят, что если бы им пришлось выбирать, основываясь на экономике, они бы сделали выбор в пользу Китая, так как Поднебесная более важна для них в экономическом плане ( в торговле и потоках капитала), в то же время, если бы выбор делался на основе военной поддержки, то здесь уже сильные позиции за США, однако большой вопрос в том, придет ли США на помощь, чтобы защитить их в вооруженном конфликте, когда странам потребуется такая защита. Наибольшую долю сомнений вызывает то, что США будет воевать за чужие интересы, а среди представителей Азиатско-Тихоокеанского некоторые задаются вопросом — обладает ли США достаточной мощью, чтобы победить, если они все-таки пожелают ввязаться в конфликт.

Экономические преференции, которые Китай предоставляет таким странам, являются многообещающими, при этом Китай действует в манере, в широком смысле сходной с тем, как Соединенные Штаты предоставляли определенные преимущества ключевым странам после Второй мировой войны, чтобы способствовать укреплению желаемых связей. Американское влияние, в сравнении с влиянием Китая, быстро ослабевает. Не так давно для Соединенных Штатов не существовало значимой конкурирующей силы, поэтому для США не составляло труда просто выразить свои пожелания и обнаружить, что большинство стран повиновалось; единственной державой-конкурентом был Советский Союз (такого конкурента давно не стало), его союзники, и некоторые из развивающихся стран, которые не являлись соперниками в плане экономики. В течение последних нескольких лет китайское влияние на другие страны только расширяется, одновременно с тем, как влияние США идет на спад. Такая расстановка сил справедлива и для многосторонних организаций – напр., ООН, МВФ, Всемирный банк, ВТО, ВОЗ, Международный Суд ООН – большинству из которых дали начало Соединенные Штаты еще на раннем этапе установления американского мирового порядка. В то время, как США отдаляются от данных международных институций, такие организации утрачивают прежнюю силу, а роль Китая в их деятельности приобретает более важное значение.

В период грядущих 5-10 лет, в дополнение к тому, что имеет место процесс разрушения взаимозависимой цепочки ⁶ деятельности, мы увидим, какие из стран присоединятся к каждой из двух сверхдержав. Не ограничиваясь финансовым вопросом и военным потенциалом, методы, применяемые Китаем и США при взаимодействии с другими странами (т.е., как они используют свою «мягкую силу») окажут свое влияние на принципы, по которым будут образовываться такие альянсы – а именно, – значение будут иметь стиль взаимоотношений и общие ценности. К примеру, за последние несколько лет мне довелось слышать, как политики со всего мира описывают лидеров обеих стран не иначе как «безжалостных», что создает возрастающие опасения в неминуемом наказании подчиненных стран за то, что они не будут в точности исполнять пожелания лидеров стран-гегемонов, причем это настолько не устраивает страны-сателлиты, что может сподвигнуть их на дрейф уже совершенно к другим действующим игрокам. Необходимо проанализировать то, что будут представлять из себя такие альянсы, так как на протяжении всего исторического процесса могущество сильнейших держав, как правило, нивелировалось действиями союзов менее мощных государств, которые коллективно сильнее. Вероятно, наибольший интерес для наблюдений представляют взаимоотношения между Китаем и Россией. С тех самых пор, как в 1945 году начался новый мировой порядок, разделивший мир между Китаем, Россией и Соединенными Штатами, двое из этой троицы вступили в союз с целью нейтрализовать или сбросить с арены третьего игрока. Россия и Китай в отдельности обладают многим, что необходимо другой стороне (напр., природные ресурсы и боевая техника для Китая из России, а финансирование для России из Китая). К тому же, по причине того, что Россия сильна в плане ее вооруженных сил, она могла бы представлять собой прекрасного военного союзника. Мы можем стать свидетелями, как зарождаются альянсы, наблюдая за тем, будут ли разные страны придерживаться одной линии по ряду вопросов (напр., пустить на свои рынки компанию «Huawei») с Соединенными Штатами или же с Китаем.

Помимо политических рисков и возможностей на международной арене, однозначно, существуют большие внутренние политические риски и возможности для обеих стран. Основанием тому служит тот факт, что существуют различные фракции, которые сошлись в схватке за получение контроля над структурами власти, и впереди ожидает неизбежная смена тех, кто находится у руля, что потянет за собой перемены в политике, предсказать которые сложно или даже невозможно. В то время, как предсказать грядущие перемены представляется почти невозможным, нельзя категорически утверждать, что предвидеть их – это совершенно невыполнимая задача. Все потому, что, кто бы ни стал у руля, столкнется с вызовами, существующими сейчас и разворачивающимися перед нашими глазами, следуя курсу Большого Цикла, который мы обсуждали. С тех самых пор, как все политические лидеры (как и все другие участники в данной эволюционной цикличности, включая и нас с вами), попадают в различные периоды этих циклов и выходят них, они (как и мы), имеют определенный набор вероятных ситуаций, с которыми придется столкнуться. Поскольку другие исторические личности также вступали в те же периоды циклов прошлого и также выходили из них, изучая то, с чем пришлось столкнуться нашим предшественникам и то, как они урегулировали подобные столкновения на аналогичных этапах, применяя при этом некоторые законы логики, мы можем представить себе диапазон возможностей, хотя и не в полной мере.

Война капитала

Два главных риска возникновения войны капиталов – это риск быть отрезанным от капитала (что представляется большей опасностью для Китая, чем для США) и утрата собственной валютой статуса резервной (что большей степени несет с собой потери для США, чем для Китая).

В главе 5-й я рассматривал классические маневры войны капиталов. Они все представляются возможными в американо-китайском конфликте. Современный термин для подобных маневров – это «санкции». Преследуется цель отрезать врага от капиталов, которые ему необходимы, так как есть формула: нет денег=нет власти. Санкции приобретают множество форм с широким спектром их разновидности, будучи финансовыми, экономическими, дипломатическими, а также основанными на вмешательстве вооруженных сил. В подоплеке каждой из категорий санкционного давления существует множество версий и методов применения. По состоянию на 2019 год, было введено приблизительно 8000 санкций, нацеленных на отдельные лица, компании и государственные структуры. ⁷ Я не собираюсь глубоко погружаться во все разнообразие вариантов и целей, так как это стало бы слишком большим отступлением от темы. Основное, что необходимо понять — это факт, что Соединенные Штаты обладают значительно превосходящим арсеналом санкционных мер воздействия. Наиболее важным представляется то, что в руках у США находятся крупнейшие рычаги влияния на всю мировую финансовую систему, и при этом они владеют главной мировой резервной валютой. Это дает им возможность отрезать большинство субъектов от получения ими денежных и кредитных средств с помощью запрета финансовым институциям взаимодействовать с целевыми субъектами методом угроз в адрес финансовых институций, аргументируя шантаж своей способностью лишить такие организации доступа к мировым финансовым рынкам. Подобные санкции никоим образом нельзя назвать превосходной и всеобъемлющей мерой, но в общих случаях они чертовски эффективны.

По причине высокой эффективности санкций, затрагивающих доступ к мировым финансовым рынкам, они естественным образом побуждают страны, которым эти санкции с наибольшей долей вероятности навредят, работать над своим вариантом исполнения санкционных мер либо обходить санкции (напр., разрабатывать собственную платежную систему), или как вариант, минимизировать потенциал Соединенных Штатов по применению мер санкционного давления. Например, страны Россия и Китай, обе испытывающие на себе влияние санкций, и находящиеся под угрозой столкнуться с более значительным их количеством, в настоящее время развиваются и взаимодействуют друг с другом на пути разработки альтернативной платежной системы. Центральный банк Китая уже скоро станет первой главной государственной институцией, которая предложит цифровую валюту в качестве средства взаиморасчетов, что сделает ее более привлекательной для использования в обороте. Какой бы прогресс ни был достигнут на пути к цели сделать китайский юань повсеместно признанной резервной валютой за счет доллара, это займет определенное время и должно рассматриваться как часть большого этапа разрыва взаимозависимых связей, который будет происходить в течение следующих пяти лет.

Наиболее значимая составляющая могущества Соединенных Штатов имеет своим происхождением способность печатать деньги мирового значения (т.е., обладание главной мировой резервной валютой), а также все силы и средства для функционирования финансов (напр., влияние на систему клиринговых расчетов), что идет в фарватере эмиссии резервной валюты. Соединенные Штаты подвергаются риску утраты некоторой доли этой составляющей их могущества, пока Китай концентрирует определенные механизмы влияния уже в свою пользу. Так происходит, поскольку снижается целесообразность покупки или владения долговыми обязательствами в долларах США вследствие нескольких причин: а) сумма задолженности в долларах в портфелях иностранных валют (что наиболее важно, это касается и портфелей, контролируемых государством, таких как резервы центрального банка и фонд национального благосостояния) непропорционально велика, если основываться на долгосрочном мериле эффективности, определяющим каким следует быть объему капиталовложений в резервной валюте, ⁸ б) правительство США и центральный банк США наращивают сумму долга, выраженного в долларах , как и объем денежной массы, чрезвычайно быстрыми темпами, что является тревожным сигналом, и на сумму, в которую это все выльется, будет сложно найти адекватный спрос, если только Федеральная Резервная Система вынужденно не монетизирует большую часть долга, в) финансовые стимулы, идущие вместе с владением данного долга, не представляются привлекательными, так как правительство США установило ничтожную номинальную ставку дохода и отрицательную реальную ставку дохода по долговым обязательствам в долларах, а также г) владение долговыми обязательствами как средством обмена или как хранилищем благополучия является менее желательным в военное лихолетье, чем это бывает в послевоенное или мирное время. Кроме того, по грубым подсчетам 1 триллион долга, которым владеет Китай (что, к слову, приравнивается приблизительно лишь к 4% от примерной суммы в 27 триллионов непогашенных долгов) представляет собой связанный с этим риск. Ко всему прочему, так как другие страны осознают, что предпринятые против Китая меры могут применяться и в их адрес, любые действия, направленные против владения Китаем долларовыми долговыми обязательствами с большой долей вероятности усилит осознанный риск владения долларовыми долговыми активами со стороны других держателей данных активов, что повлекло бы за собой снижение спроса на долговые обязательства в долларах США. К тому же, роль доллара как резервной валюты в значительной мере зависит от его способности являться денежной единицей для свободного взаиморасчета между большинством стран, и при этом эффективно функционировать для этих государств. Таким образом, объем, в котором США устанавливают контроль за своими денежными потоками и то, как они проводят денежно-кредитную политику, применяя методы, противоречащие мировым интересам в погоне за собственными интересами, делает доллар менее желаемым в качестве главной мировой резервной валюты. Как вы можете видеть и сами, все эти факторы влияния на ослабление доллара лишь прибавляются. В то же время, доллар находится в позиции, уникальной своей прочностью, так как он настолько интенсивно используется, что данный фактор лишь прибавляет ценность этой валюты и делает цель по ее замене не такой уж простой задачей.

Соединенные Штаты постоянно подвергают испытанию границы того, как долго могут одновременно существовать: а) невероятные суммы денег, номинированные в долларах, и сформированные долговые обязательства, б) падающий или отрицательный реальный доход, в) доллар, который используется в качестве оружия (напр., обращение доллара может быть ограничено с помощью контроля над движением капитала), а также г) фидуциарная денежная система (не обеспеченная золотом). Мы не узнаем, что представляет из себя такая грань и не можем утверждать, что она находится «вот в этом месте», пока эта грань не будет достигнута. На таком этапе будет уже слишком поздно исправлять ситуацию. Основываясь на моем анализе экстремальных исторических случаев прошлого, в которых имели место подобные условия, а также исходя из нашего анализа настоящего и грядущего положения по спросу и предложению для американских денег и долговых обязательств, каждый может заметить, что правительство США, Федеральный Резерв и покупатели этого долга – все испытывают допустимые границы того, как много денег и долгов можно выжать из резервной валюты, не нарушив ее устойчивость. Из разговоров с наиболее компетентными людьми мира из данной сферы деятельности, включая тех, кто сегодня управляет ходом мировой денежно-кредитной и экономической политик и тех, кто делал это в прошлом, не нашлось ни единого человека, с которым я говорил, кто, увидев подтвержденные данные – т.е., исторические случаи в привязке к текущему положению, а также картину сегодняшнего дня по спросу и предложению для денежных средств и долговых обязательств, номинированных в долларе,– не согласился бы тем, что мы находимся на беспрецедентно опасной территории и постоянно испытываем границы возможного. Этим не подразумевается уверенность каждого, что доллар будет существенно снижаться в плане своей стоимости или терять позиции в качестве резервной валюты в ближайшем будущем. Картина по доллару и долговым обязательствам в долларе схожа (или соотносится) с картиной по процентным ставкам. Если несколько лет назад вы бы спросили, можно ли дойти до подобного рода перегибов – т.е., реальна ли ситуация, когда мы получим негативную номинальную и реальную долгосрочную процентные ставки совместно с настолько огромными долговыми обязательствами и займами на рынке капитала, при том, что государственные структуры не принимают меры по контролю за движением капитала, чтобы искусственно создать подобную ситуацию – все эти компетентные люди ответили бы, что это «немыслимо». Все потому, что раньше подобное никогда не случалось, и еще по той причине, что нелегко разгадать, почему владельцы и покупатели такого долга позволяли себе поступать именно таким образом, а не вложили свои материальные ценности во что-то еще. Каждый, кто обратил бы внимание на крайности, имевшие место в прошлом, когда наблюдался неподъемный дефицит бюджета и монетизация долговых обязательств просто в огромных суммах, а процентные ставки оставались низкими (это были военные годы, когда требовался государственный контроль за движением капиталов, а процентные ставки планировались государством), а еще рассмотрел бы наиболее дефляционные и депрессивные времена для экономики, и увидел бы, что подобные вещи уже случались, так что «немыслимо» показалось бы очень аккуратной оценкой. Тем не менее, это то, что уже произошло.

Сейчас, наблюдая, кто что покупает и по каким причинам, мы можем понять почему. Как бы то ни было, урок здесь такой же, как тот, что регулярно получает каждый на рынках, который состоит в том, что немыслимое случается гораздо чаще, чем кто-то мог бы ожидать. Поэтому, пока практически каждый, и что наиболее важно, все величайшие мировые эксперты, соглашаются, что мы испытываем границы возможного, никто, включая и меня, не рискнет с уверенностью утверждать, что доллар будет значительно ослаблен как резервная валюта в ближайшей перспективе. Тем не менее, мы можем признать тот факт, что ситуация выглядит, словно все к тому идет, и знаем, если это случится, по всей вероятности мы не сможем остановить такие процессы. Определенно будут происходить продажи долговых обязательств, номинированных в долларах владельцами такого долга, на фоне того, что они выводят свои активы в другие места, а также будет множество займов долларового долга предприимчивыми дебиторами, которые получат преимущество от дешевой ставки обесценивающегося долга, чтобы обеспечить высокий доход, и такие маневры потребуют от Федерального Резерва выбирать между: а) решением позволить процентной ставке вырасти до недопустимого уровня (недопустимого — поскольку такой подъем нанес бы серьезный ущерб рынкам и экономике) и б) денежной эмиссией с целью выкупить большую часть долга, что в дальнейшем снизит реальную стоимость доллара и долговых обязательств в долларах. Как это описано в главах 2 и 3, это будет выглядеть как классическая защита национальной валюты. Как объяснялось в данной главе, сталкиваясь с необходимостью подобного выбора, центральный банк практически всегда печатает деньги, скупает долговые обязательства, девальвирует национальную валюту, и такой процесс становится самоусиливающимся, поскольку процентные ставки, полученные для удержания курса валюты, не являются достаточно высокими, чтобы компенсировать обесценивающуюся стоимость данной денежной единицы. Так продолжается до тех пор, пока валюта и процентные ставки не достигают уровней, устанавливающих новое сальдо платежного баланса, что звучит как иллюзия, по крайней мере, пока не будет достаточно усиленной продажи товаров, услуг, финансовых активов и достаточного сокращения их покупок самими американцами, с тем, чтобы оплата таких товаров и услуг создавала меньше долговых обязательств.

Наиболее часто задаваемый вопрос относительно доллара звучит так: «Как могут Соединенные Штаты утратить статус резервной для своей валюты, когда не существует хорошей альтернативы, чтобы заменить доллар?» И так, давайте внимательнее рассмотрим данный вопрос. Активы в резервной валюте и их процентное соотношение к совокупным резервам иностранной валюты в центральном банке выглядит следующим образом:

Данная шестерка валют используется именно в таких объемах как в силу исторически сложившихся причин, так и реалий, которые отражаются на относительной привлекательности данных денежных единиц. Как объяснялось и демонстрировалось на графиках ранее в данном исследовании, обращение резервной валюты подобно обращению языка, которое растянулось на много лет от появления глубинных причин для его использования, так как нелегко совершать перемены в обращении валюты. Прямо сейчас пять наиболее используемых резервных валют – доллар США, европейское евро, японская иена и британский фунт – все имеют происхождением старые добрые мировые империи послевоенного периода 1945 года, тем не менее они обладают ограниченной привлекательностью в плане их доминирования. Они происходят из стран G5 и являются практически таким же анахронизмом, как само образование G5.

Что касается основополагающего показателя привлекательности каждой из данных валют:

Доллар уже обсуждался, я не буду снова обрисовывать картину для него.

Евро является слабо структурированной валютой, созданной странами, которые удерживаются вместе шатким валютным союзом, являющимся сильно фрагментированным по большинству вопросов и слабым в экономическом и военном отношении.

Иена – это валюта, не так широко применяемая на международном уровне игроками, не являющимися японскими гражданами и страдает от большого количества проблем, от которых достается и доллару, включая наличие слишком больших долговых обязательств, которые быстро увеличиваются, при этом долг монетизированный, так что процентные ставки выплат по данному долгу являются непривлекательными. При этом Япония лишь умеренно могущественная страна, не являющаяся сверхдержавой ни по одному из важных направлений.

Британский фунт – это валюта, сбережения в которой делаются с оглядкой назад, у которой относительно слабые фундаментальные показатели, и сама страна ее происхождения – это относительно слабое государство по большинству наших мерил для экономической/геополитической составляющей мощи страны.

Золото – сбережения в нем объясняются тем, что оно лучше всего работает в течение самого долгого периода времени и, подобно британскому фунту, остается популярным из-за своего статуса резервной валюты с незапамятных времен, — а именно, еще с 1971 года, когда золото легло в основу мировой валютной системы. Оно сохраняет свою привлекательность, так как не имеет описанной ранее слабой стороны фидуциарных валют, а именно, быть выпущенным в чрезмерных объемах. В то же время, объем золотых запасов ограничен, так как сам рынок золота ограничен в своих объемах.

Китайский юань – это единственная валюта, которая может быть выбрана в качестве резервной из-за ее фундаментальных показателей – Китай обладает крупнейшей долей мировой торговли, его экономика имеет примерно равные шансы с крупнейшей экономикой мира, Китаю удалось сделать свою валюту относительно устойчивой в сопоставлении с другими валютами, а также с ценами на товары и услуги, при этом резервы Китая велики, как и его потенциал. А также у Китая нет нулевой процентной ставки, отрицательной фактической процентной ставки, как нет и проблем с эмиссией денег и монетизацией долговых обязательств, хотя, все же имеется внутренний долг, который придется реструктуризировать. Недостаток юаня в том, что он не используется широко, Китай не допускает свободные потоки капиталов и свободно плавающий обменный курс, его фондовые рынки и финансовый центр еще придется развивать качественно лучшим образом, его клиринговая система недостаточно развита, и Китаю все таки требуется выстроить доверительные отношения с инвесторами мирового уровня.

История показала, что, всякий раз, когда валюта становится нежелательной, она распродается и девальвирует, при этом капитал находит другие инвестиционные инструменты (напр., золото, серебро, акции, недвижимость, и т.д.), в которые он будет вкладываться, поэтому нет необходимости получения привлекательной альтернативы для валютного рынка, чтобы вложиться в нее и увидеть девальвацию валюты. Другими словами, доллар США может стать свидетелем ослабления собственного статуса резервной валюты, при этом вовсе не обязателен выход на рынок альтернативной резервной валюты.

Если США не будут подрывать китайскую валюту и фондовые рынки, китайцы, наверняка, будут быстро развиваться и усиленными темпами соперничать с валютой США и кредитными рынками. Вы не увидите все это в один момент, однако вы станете свидетелями, как на данном эволюционном пути Китай набирает поразительный темп в течение следующих 5-10 лет. Как показано в случае с Германской, Британской и Американской империями, подобное развитие идет в гармонии с естественным порядком вещей. Также действующий фундаментальный фактор, способствующий тому, чтобы все случилось именно так – это условие, что китайцы продолжат вести такую же благоразумную политику и добросовестно развивать свои рынки. Существует большой потенциал для фондовых рынков в Китае, для юаня, для роста значимости долга, номинированного в юанях, так как в юань вложено слишком мало средств в сопоставлении с его фундаментальными показателями. Например:

Китай и США – это крупнейшие торговые державы, причем на их долю приходится около 13% объема мировой торговли (включая экспорт и импорт), хотя лишь 2% торговых операций финансируются при участии юаня, в то время, как доллар участвует в более чем 50% транзакций. Увеличение доли юаня в финансировании торговли было бы достаточно простой задачей.
Хотя на долю Китая приходится около 19% мирового ВВП ⁹ (и эта цифра растет со скоростью, опережающей рост данного показателя у США), а также во владении Китая находится примерно 15% общей суммы капитала мирового рынка ценных бумаг, при этом у китайских компаний в настоящее время всего около 5% веса в фондовых индексах MSCI, а в инвестиционных портфелях Китая доля иностранных активов представляет чуть меньше, чем 2%. Для сравнения в то время, как на долю Соединенных Штатов в целом приходится около 20% мирового ВВП, и эта цифра растет медленнее, чем у Китая, в настоящее время у компаний Соединенных Штатов 50% веса в фондовых индексах MSCI, при этом в ценные бумаги вложено около 48% денег не американских граждан. Смысл в том, что китайские рынки испытывают дефицит инвестиций, так как инвестирование не успевает за процессом развития, особенно в случае с иностранными инвесторами.

Как ранее объяснялось и демонстрировалось на примере развития Германской, Британской и Американской империй, эволюция главных мировых фондовых рынков и мировых финансовых центров, таких как Амстердам, Лондон и Нью-Йорк стала ключевой ступенью в процессе развития каждой из империй на пути их становления как великих империй, и при этом она традиционно отставала от основных экономических показателей таким же образом, как китайский фондовый рынок и Шанхай в качестве финансового центра (а также в меньшей мере Гонконг и Шэньчжэнь) не успевают вслед за процессом развития Китая.

Развитие Китайской валюты и фондовых рынков было бы невыгодным для Соединенных Штатов, тогда как Китая стало бы предпочтительным ходом вещей. Поэтому, все снова указывает на то, что американским правящим кругам придется вынужденно делать выбор между: а) попыткой воспрепятствовать данному эволюционному пути, заняв более воинственную позицию в конфликтных ситуациях (в данном случае, используя более агрессивные методы в войне капитала) или б) принять как факт, что эволюция наверняка приведет к тому, что Китай станет сильнее в сравнении с США, более самодостаточным и менее уязвимым к давлению со стороны США , причем за счет ослабления ведущей роли США в данной сфере деятельности (на рынках капиталов), в особенности в течение следующих 5-10 лет. В настоящее время мы наблюдаем некоторые «ранние симптомы» обострения, проявляющиеся действиями США по сокращению объема американских инвестиций в китайские рынки и по возможному исключению акций китайских компаний из реестра американских фондовых бирж. Это все обоюдоострые мечи, так как неся с собой ограниченный вред для китайских рынков и котирующихся компаний, подобные меры к тому же ослабят способность американских инвесторов и американских же фондовых бирж оставаться конкурентоспособными, что будет способствовать появлению претендентов на вакантные места для инвесторов, а также развитию аналогов таких бирж в Китае и в других странах мира. Например, решение китайской компании «Ant Group» зарегистрироваться на Гонконгской и Шанхайской биржах предоставило инвесторам возможность выбора — инвестировать на таких китайских биржах или упустить данный объект капиталовложений, котирующийся только на двух, и больше ни на каких биржах.

Вооруженный конфликт

Я не являюсь военным экспертом, однако мне удалось поговорить со знатоками военного дела, а также я проводил исследование по данной теме, поэтому могу рассказать то, что открылось мне.

Невозможно нарисовать картину того, какой будет следующая полномасштабная война, хотя, вероятно, она будет гораздо страшнее, чем большинство людей могло бы представить. Все потому, что огромный арсенал вооружений разрабатывается в строжайшем секрете, а изобретательность и потенциальные возможности причинить непоправимый ущерб выросли чрезвычайно, сформировавшись во все мыслимые приемы ведения войны с тех самых пор, когда в последний раз было применено самое мощное оружие и когда его увидели в действии. Способов ведения боевых действий в настоящее существует гораздо больше, чем кто-то мог бы представить, при этом, для каждого приема ведения войны есть свои системы вооружений, и количество таких систем больше, чем кто-либо может выразить в цифрах. Хотя ядерное оружие, конечно же, это устрашающая перспектива, я слышал равноценно пугающие последствия биологического, химического, космического, кибернетического и прочих средств для ведения боевых операций. Многие из них еще не прошли испытания, поэтому их действие достоверно неизвестно.

Основываясь на известных нам фактах, краткое их изложение представляется следующим образом: а) геополитическая война Соединенных Штатов и Китая в Восточном и Южном Китайских морях грозит перейти в вооруженное боестолкновение, так как обе стороны нащупывают предел возможностей друг друга, б) в настоящее время Китай в военном отношении сильнее США в Восточном и Южном Китайских морях, поэтому, США, вероятно, проиграло бы такую войну, в то время, как в) Соединенные Штаты сильнее в остальных регионах мира и в целом, и, возможно, «одержат победу» в более масштабной войне, хотя г) более масштабную войну достаточно сложно себе представить со всей достоверностью по причине наличия большого количества неизвестных факторов, включая вопрос о том, как повели бы себя другие страны в случае войны, и какие технологии существуют под грифом «секретно». Единственное, с чем соглашаются наиболее компетентные из наших современников, это факт, что подобная война была бы невообразимо ужасным испытанием.

Примечательно также следующее: а) скорость, с которой Китай наращивает свой военный потенциал, равно как и темп усовершенствований в других отраслях, чрезвычайно высоки, особенно в течение последних 10 лет, и б) интенсивность прогресса в будущем ,как ожидается, будет еще значительнее, особенно если достижения в экономической и технологической отраслях продолжат опережать таковые в Соединенных Штатах. Некоторые высказывают предположение, что Китай достигнет полного военного превосходства через 5-10 лет.

Что касается потенциальной локализации военного конфликта, то Восточное и Южное Китайские моря, Тайвань и Северная Корея – это важнейшие горячие точки, тогда как следующие по значимости – это Индия и Вьетнам (по причинам, в которые я не стану погружаться).

Поскольку затронута тема масштабной реальной войны между Соединенными Штатами и Китаем, можно с уверенностью сказать, что такая война включала бы все ранее упомянутые виды конфликтов между странами, плюс тот факт, что в данном случае стороны будут преследовать свои цели, применяя максимум сил и средств, так как в борьбе за выживание каждый стремится бросить на противника весь свой арсенал, тем же способом, как поступали другие страны в нашей истории, поэтому, такой конфликт превратится в Третью Мировую войну, а такая война будет гораздо более смертоносной, чем Вторая Мировая война, которая, в свою очередь, унесла неисчислимо больше жизней, чем Первая Мировая, и все по причине научно-технического прогресса, в ходе которого достигнуто многое, что дает нам возможность уничтожить друг друга.

Размышляя о сроках начала войны, я держу в голове основное правило о том, что, когда в странах имеет место серьезный внутренний разлад, это является подходящим моментом для противоборствующих с ними государств, чтобы в агрессивной форме использовать такого рода ситуацию в своих интересах. Например, японцы не упустили свой шанс установить контроль над Европейскими колониями в Юго-Восточной Азии в 1930-х, когда Европейские страны пребывали в состоянии депрессии и сталкивались с внутренними конфликтами. История также учит нас, что в переходные времена смены власти и/или во времена правления слабых лидеров, которые совпадают с серьезным внутренним конфликтом, риск того, что враг предпримет действия наступательного характера стоит рассматривать как высокий. Например, такие условия могут создаваться накануне приближающихся президентских выборов в США. Как бы то ни было, время сейчас на стороне Китая (из-за тех самых тенденций в сторону укрепления позиций или их ослабления, проиллюстрированных предыдущими графиками), если война неизбежна, в интересах Китая, чтобы она началась позже (т.е., через 5-10 лет со дня сегодняшнего, когда, по всей вероятности, Китай будет гораздо самодостаточнее и сильнее), тогда как в интересах США, чтобы такая война случилась раньше.

А сейчас я собираюсь добавить два других вида войн – 1) культурная война, которая будет двигателем тому, как каждая из сторон подойдет к разрешению всех перечисленных обстоятельств, включительно с ценностями, за которые стороны конфликта скорее умрут, чем отступятся от них, а также 2) война нас с самими собой, которая определяет, насколько эффективно мы действуем, что станет для нас мотивацией сталь сильнее или наоборот заставит опустить руки в критических ситуациях, которые мы ранее рассматривали.

Война культур

Правила поведения друг с другом – это вопрос первостепенной важности, он определяет стиль отношений в тех обстоятельствах, с которыми люди одновременно сталкиваются, тогда как именно культурные традиции участников конфликта наилучшим образом объясняют, какой стиль поведения они выбирают при взаимодействии. То, что американцы и китайцы ценят превыше всего и какие нормы поведения они считают правильными, определяет принципы, по которым представители двух наций будут обходиться друг с другом при урегулировании конфликтов, только что рассмотренных нами. Так как у американцев и китайцев совершенно разные ценности и культурные традиции, за которые они готовы сражаться и умирать, если мы желаем мирным путем справиться с нашими различиями, важно, чтобы обе стороны понимали, в чем именно разница и как правильно с этим сосуществовать.

Как описывалось ранее, китайские культурные традиции принуждают его правящую верхушку и общество принимать большинство решений сверху вниз по иерархии, требуя соблюдения высоких стандартов культуры поведения в человеческих взаимоотношениях, ставя интересы коллектива выше интересов отдельного индивидуума, обязывая каждого человека знать свои роль и то, как добросовестно ее сыграть, и при этом обладать чувством сыновнего уважения к тем, кто выше по ступеням иерархической лестницы. Они также стремятся к «диктатуре пролетариата», что на простом языке означает широкое распределение всех преимуществ государственного потенциала и результатов производительности труда. В противоположность сказанному, американская культура поведения принуждает политических лидеров управлять страной снизу вверх, отстаивая высокий уровень личных свобод, преимущество индивидуализма над коллективизмом, преклонение перед революционным мышлением и поведением, и уважение к нашим ближним, основанное не столько на их положении в обществе, сколько на основании качества их образа мышления. Такие ключевые культурные ценности определяют тип экономической и политической систем, которым американцы отдают предпочтение.

Если честно, большинство таких различий не кажутся очевидными в повседневной жизни; и их важность большей частью не слишком высока в сравнении с разделяемыми убеждениями, которые есть как у американцев, так и у китайцев, чье количество бесконечно велико, и которых не придерживается абсолютно всё население Китая или Америки, что объясняет то чувство комфорта, которое испытывают многие проживающие в Китае американцы и наоборот. К тому же, данные различия отнюдь не распространены повсеместно. Например, в других территориальных единицах, подобных Сингапуру, Тайваню и Гонконгу, китайцы установили систему управления, во многом схожую с демократическими системами западного мира. И все же, имеющиеся расхождения по линии культуры поведения неуловимо влияют практически на все, а во времена серьезных противостояний они-то и выявляют различия, которые послужат определяющим фактором тому, развяжут ли стороны силовой конфликт или будут мирно решать возникшие между ними спорные ситуации. Основной вызов, который стоит перед китайцами и американцами, обусловлен тем, что некоторым из них не удается понять ценности друг друга и проникнуться ими, как непонятна и не вызывает участия манера вести дела, присущая противоположной стороне. Более того, каждая из стран не позволяют оппоненту поступать таким образом, который, по его мнению, является самым оптимальным. В то время, как политика открытости обеих государств усилила их взаимодействие и дала старт увеличению количества общих практик (напр., их схожие экономические свободы, которые порождают аналогичные стремления, финансовые инструменты и результаты экономической деятельности), создавших предпосылки тому, что микроклимат двух государств, а также их население стали больше походить друг на друга, чем когда либо в истории, разница в методах подхода к решению задач все еще ощутима. Подобные различия регулярно находят свое отражение в том, каким образом государственные структуры и население взаимодействуют друг с другом внутри страны и как коммуницируют американцы и китайцы, особенно на уровне лидер нации-политические деятели. Некоторые из имеющихся культурных различий малозначительны, но есть среди них настолько важные, что многие приверженцы установившихся традиций предпочли бы бороться за них, не щадя своих жизней – напр., большинство американцев исповедуют принцип «дайте мне свободу или дайте мне умереть», и в то же время, индивидуальная свобода и близко не так важна для китайцев, как значима для них коллективная стабильность.

Данные расхождения находят свое воплощение в различиях на уровне повседневной жизни. Например, китайские государственные органы, будучи в большей степени «отцами» нации, регламентируют такие бытовые вопросы, как видеоигры, в которые позволено играть детям и количество часов в день, которые несовершеннолетние могут проводить за компьютером, тогда как в Соединенных Штатах это не подпадает под регуляторную политику правительства, поскольку рассматривается как индивидуальное решение, которое отдается на откуп родителям. Каждый может аргументировать достоинство любого из подходов. Китайские культурные традиции, основанные все на том же иерархическом принципе, делают из смирения китайцев перед решениями правительства нечто само собой разумеющееся, тогда как американская не иерархическая культурная среда вполне допускает ситуацию, когда американцы борются с собственными властями за свое право поступать тем или иным образом. По аналогии с вышесказанным, различные наклонности в культуре поведения влияют на то, как реагируют американцы и китайцы на призыв носить маски в качестве меры предосторожности в эпоху COVID-19, что привело к последствиям второго порядка, так как китайцы следовали инструкциям, а жители США проявили непослушание – т.е., рост количества новых случаев, летальных исходов, воздействие на экономику и т.д. Такого рода расхождения, определяемые культурой поведения и проявляющиеся в манере регулировать повседневные вопросы, влияют на огромную разницу в реакции китайцев и американцев на многие факторы своей жизни – напр., неприкосновенность персональных данных, свобода слова, свобода медиа-ресурсов, и т.д., — что наслаивается на и без того немалое количество маршрутов, на которых страны маневрируют совершенно отличным друг от друга способом.

Принимая во внимание, что существуют плюсы и минусы для таких разных подходов поведенческой культуры к решению проблем, которые я не собираюсь здесь исследовать, я все-таки хочу четко сказать, что культурные отличия, которые делают американцев американцами, а китайцев китайцами, глубоко в них укоренились, до такой степени, что никто не может ожидать, что китайцы не окажутся истинными китайцами, а американцы – типичными гражданами США. Другими словами, никто не смеет надеяться, что жители Поднебесной отступят от того, что по их глубоким убеждениям является правильной и неправильной манерой обращения людей друг с другом. Учитывая впечатляющий послужной список Китая и то, насколько глубоко насыщенными являются культурные традиции, стоящие за ним, шансов на то, что китайцы откажутся от своих ценностей и своей системы не больше, чем вероятность того, что американцы отступят от своих принципов. Попытка принудить китайцев и их систему стать в большей степени американскими, означало бы для первых принесение в жертву их самых фундаментальных устоев, для защиты которых китайцы будут сражаться и умирать. Чтобы обеспечить мирное сосуществование, американцам следует понять одно — в Китае свято верят в то, что их ценности и подходы по воплощению таких ценностей в жизнь являются наилучшими, точно также, как в Америке искренне считают, что американские ценности и способы по воплощению их в жизнь не имеют себе равных.

Например, каждому следует признать факт, что в вопросе выбора лидера нации китайцам предпочтительнее получить дееспособного, мудрого правителя, чем возложить всю ответственность на все слои населения, чтобы они делали свой выбор по стандарту «один человек – один голос», так как в Китае полагают, что общество в целом является менее информированным и менее дееспособным. Большинство свято верит, что среднестатистические жители сделают выбор исключительно из собственной блажи и основываясь на том, что участники предвыборного процесса предоставят им в обмен на их поддержку вместо того, чтобы обещать добиваться лучшего для своих приверженцев – напр., население, имеющее право голосовать, в целом, будет делать ставки на тех, кто даст им материальные средства, не особо заботясь о происхождении этих денег. Также они полагают – как считал Платон, и такое мнение подкреплялось реальными событиями в ряде стран, которые разворачивали свои системы от демократии к автократии на протяжении тысячелетий (самые недавние случаи имели место в период 1930-1945) – что демократия имеет тенденцию скатываться в упадочную анархию тогда, когда наступают очень неблагоприятные времена, а люди тратят силы на борьбу, решая как правильно руководить системой вместо того, чтобы поддержать сильного, дееспособного лидера, который покажет им правильный путь. В Китае также верят, что их система избрания правителя служит достижению цели по лучшей процедуре принятия стратегических решений, повторяющейся из поколение в поколение, так как срок правления любого лидера – это лишь малая толика времени, которое требуется для прогресса в направлении известного нам архетипа развития. ¹⁰ Китайцы считают – то, что является лучшим выбором для коллектива будет самым важным и благоприятным для страны, а что есть благо — это вопрос, который по плечу лишь тем, кто находятся на вершине власти. Их система управления во многом напоминает ту, что является типичной для больших компаний, особенно тех, что ведут свою деятельность через поколения. Поэтому китайцы искренне удивляются, почему для американцев и прочих представителей западного мира сложно понять целесообразность для китайской системы следовать именно такому подходу и увидеть все проблемы демократического процесса принятия решений, как это видят в Китае. Честно говоря, я не буду изучать относительные преимущества таких систем принятия решений; я просто пытаюсь прояснить, что есть аргументы за и против обоих подходов, а также хочу помочь американцам и китайцам взглянуть на проблемы глазами друг друга и, что наиболее важно, понять одно – рано или поздно, но придется выбирать между: а) признанием и уважением права друг друга поступать таким образом, который каждая из сторон считает наилучшим, а также мириться с применением сторон данного права в собственную пользу и б) стать свидетелями или даже участниками смертельной схватки китайцев и американцев за то, что по их мнению не поддается урегулированию путем компромисса.

Американская и китайская экономическая и политическая системы разнятся по причине расхождений в их историческом пути, а также в несхожести в их культурных традициях, берущей начало все из той же истории. Поскольку существуют экономические аспекты, которые обращают на себя внимание – а именно: 1) классическая левая экономика (отдается предпочтение государственной собственности на средства производства, имеет место благоволение к классу бедных, перераспределение материальных ценностей, и т.д.), которую в Китае называют коммунизмом, а также 2) классическая экономика правых (предпочтительной признается частная собственность на средства производства, кто угодно может преуспеть в такой системе, а также отличается гораздо более ограниченным перераспределением материальных ценностей) – при этом экономика совершает колебательные движения из одной крайности в другую во всех сообществах, особенно в Китае, так что неверным было бы охарактеризовать китайцев как культурно левую или правую нацию. Похожие колебания наблюдаются и в предпочтениях американцев на протяжении их гораздо более короткой истории. Я подозреваю, что если бы Соединенные Штаты прошли более долгий исторический путь, мы бы увидели более широкий размах колебаний, как мы это видели в Европе на протяжении ее истории, которая насчитывает большее количество лет, и таким образом, мы бы рассматривали даже еще более значительные возможные отклонения в ту или иную сторону. По этим причинам подобного рода склонность бросаться в крайности от «левой» экономики к «правой», кажется, в большей степени представляет собой колебания Больших Циклов в их разных направлениях эволюции, чем ключевые ценности, развивающиеся собственным путем. Фактически, мы наблюдаем, как данные колебания происходят сейчас в большинстве стран, поэтому не будет преувеличением сказать, что элементы политики «правого» уклона, такие, как капитализм, близки к тому, чтобы стать более предпочтительными в Китае, чем в Америке и наоборот. В любом случае, здесь нет места глубинным культурным предпочтениям, как и нет здесь четких граней. Для сравнения, культурно сложившаяся склонность китайцев противопоставлять свою иерархическую систему управления сверху вниз системе, не основанной на иерархии, с управлением снизу вверх, глубоко укоренилась среди населения и в методах верховных правителей Китая, равно как и культурно сложившаяся склонность американцев жить в стране, где нет четкой иерархии, а решения принимаются снизу вверх, глубоко укоренилась в сознании населения США. Что касается того, какой из подходов сработает лучше и в конце концов возьмет верх, то я оставляю этот вопрос для других желающих провести дискуссию, надеюсь, беспристрастную, хотя, я отмечу, что наиболее компетентные эксперты в области истории пришли к заключению, что ни одна из систем не показывает себя только с положительной или только с отрицательной стороны, и фактор того, какая из них сработает лучше, изменяется в соответствии с а) обстоятельствами, а также б) стилем поведения, определяющим то, как люди, живущие одной из систем обращаются друг с другом. Ни одна из систем не обладает неисчерпаемым ресурсом, в действительности все на свете когда-либо начинает ломаться, если а) индивидуумы, живущие в определенной среде не уважают ее в большей степени, чем то, что они по отдельности желают получить, а также б) система не является достаточно гибкой, чтобы подстраиваться под разные времена, не обрушившись при этом.

И теперь, поскольку мы представляем себе, каким образом американцы и китайцы будут решать общую задачу, а именно, развиваться наилучшим образом, который только возможен на планете нашего совместного проживания, я постараюсь обрисовать, куда заведет их собственная культурная самобытность, что особенно важно в отношении неразрешимых противоречий, за отстаивание которых они скорее умрут, чем отступят от них.

Например, большинство американцев и представителей западного мира приняли бы смертный бой за а) право иметь и выражать собственное мнение, включая политические убеждения, а также б) недостаточность субъективного права и возможность организационной структуры, частью которой они являются, встать на пути такого ограниченного права. В противоположность сказанному, китайцы считают большей ценностью а) уважительное отношение к вышестоящей инстанции, что отражается и наглядно доказывается соотношением сил взаимосвязанных сторон, а также б) обязанность придерживаться принципа ответственности коллективного формирования за действия индивидуума в таком коллективе (принцип коллективной ответственности). Недавний пример таких культурных разногласий наблюдался, когда в октябре 2019 года генеральный менеджер Хьюстон Рокетс (Дэрил Мори) в своем аккаунте «Twitter» разместил изображение, в котором выражалась поддержка протестного движения в поддержку демократии в Гонконге. Он незамедлительно удалил свой твит и объяснил, что его взгляды не представляют собой точку зрения его команды или позицию по данному вопросу у членов баскетбольной лиги NBA. После этого Мори подвергся атакам со стороны соотечественников-американцев (а именно., прессы, политиков и простых граждан) за то, что не стал отстаивать свободу слова, а также со стороны китайцев, при этом китайская сторона возложила ответственность на всю лигу и применила к ней меры взыскательного характера, исключив все игры NBA из программ государственных телевизионных каналов, прекратив также торговлю атрибутикой NBA в онлайн магазинах, а еще китайцы потребовали, чтобы лига уволила Мори за высказывание его собственных критически настроенных политических взглядов. Культурный разрыв является результатом той значимости, которую представляет собой свобода слова для американцев и убежденности граждан Америки в том, что организационная структура, частью которой является отдельный индивидуум, не должна нести наказание за действия такого индивидуума. Китайцы, с другой стороны, считают, что пагубная враждебная критика должна повлечь за собой меры взыскательного характера, и что коллектив, членом которого является отдельный индивидуум должен нести ответственность за действия каждого индивидуума в нем. Каждый мог бы представить себе более серьезные случаи, из-за которых возникли бы и более серьезные конфликты именно по причине подобного рода различий в глубоко укоренившихся убеждениях относительно того, как людям следует себя вести друг с другом. Например, занимая руководящую должность, китайцы склонны стремиться, чтобы превосходство вышестоящей позиции было предельно ясным, обеспечивая четкое понимание субъекта, находящегося в подчиненном положении, о его зависимой позиции, а также считается необходимым информировать такого субъекта, что, в случае не подчинения определенным правилам, он понесет наказание. В этом и заключается принцип культурных наклонностей/стиля поведения китайской правящей элиты. Ко всему прочему, они могут быть превосходными друзьями, которые не замедлят протянуть руку помощи, если это необходимо. Например, когда власти штата Коннектикут отчаянно пытались раздобыть индивидуальные средства защиты в первую волну заболеваний и летальных исходов на фоне пандемии COVID-19 и не смогли получить необходимое от правительства США и других американских источников снабжения, я обратился за помощью к моим китайским друзьям, и они предоставили все, что нам было нужно, причем в больших количествах. Так как Китай выходит на мировой уровень, существует целый ряд лидеров государств (как и сообществ этих государств), которые в равной степени испытывают благодарность к Китаю за его великодушные поступки и чувство неприятия за его безжалостные меры взыскательного характера. Некоторые из перечисленных культурных расхождений можно сделать предметом переговорного процесса ради взаимного удовлетворения сторон, однако, есть некоторые наиважнейшие различия, которые будет сложно урегулировать путем переговоров.

Я считаю главной нашу возможность понять и принять тот факт, что у американцев и китайцев разные ценности, и они будут делать выбор в пользу разных вариантов ради самих себя, а не для удовлетворения того, что хотел бы остальной мир. Например, американцам, по всей вероятности, не нравится то, как в Китае решают вопросы относительно прав человека, тогда как китайцев вполне может не устраивать те принципы, которых придерживаются в Америке, касательно все тех же проблем гражданского права. Поэтому вопрос состоит в том, что можно предпринять в таком случае. Должны ли американцы бороться с китайцами с целью навязать им свое понимание проблемы прав человека и наоборот, или же стороны должны прийти к взаимному согласию по невмешательству в дела друг друга? По моему мнению а) очень сложно, нецелесообразно и, вероятно, невозможно принуждать других поступать в их собственных странах таким образом, который, по их твердой убежденности, не является приемлемым для них, а также б) в конечном счете, возможности Соединенных Штатов по навязыванию китайцам определенных принципов и возможности Китая по навязыванию своих убеждений американцам послужат функциональным показателем соотношения сил двух сторон.

Размышляя о тех основах прагматики, по которым мы должны прийти к согласию, я задумался над тем, способны ли американцы и китайцы и вы и я прийти к взаимопониманию по тем принципам, которые неоспоримы (отложив в сторону то, желаем ли мы, чтобы такие принципы были непреложными). Если нам это удастся, мы сможем определить желаемый путь продвижения вперед.

Каждый должен знать свое место, а полномочия отдельного человека определяют его положение в обществе. Если имеют место сомнения в отношении того, кто какой властью обладает, то ожидаемо произойдет конфликт, чтобы устранить все разногласия. Лучше всего, если события будут происходить без горячей фазы конфликта, однако, когда ситуация неоднозначна и разрешить ее представляется слишком важным, как правило, здесь не обойтись мирными методами. С течением времени эволюционные процессы прояснили нам, у кого в руках какие рычаги влияния, поэтому, если обладающие меньшей властью осознают, что они уступают кому-то в своем могуществе, им следует перейти в положение подчиненного субъекта, и таким образом, смена властных полномочий и позиций происходит без силового противостояния. Если же кто-то не смирится с подчиненным свои положением, в таком случае будет борьба и болезненное поражение того, у кого сила влияния слабее. Именно это делает таким болезненным процесс передачи власти.

Единственное реальное правило в международных отношениях заключается в том, что здесь нет правил. Причиной тому служит известный факт, что на международном уровне не существует взаимно согласованных законодательных актов, нет полиции, судов, нет судей, в общем, нет интернациональных стандартов, которых следовало бы придерживаться, чтобы определять что есть справедливым, а что нет, и чтобы применять меры взыскания к тем, кто ведет нечестную игру и подавляет своим могуществом отдельно взятые державы. В большей мере в расчет принимается то, одержите ли вы победу или проиграете. Например, во времена Войны за независимость США был случай, когда британцы выстроились в боевые порядки, чтобы сражаться, а революционно настроенные американцы стреляли в них, прячась за деревьями. Британцы посчитали это несправедливой тактикой ведения боя, тогда как американские революционеры, победившие в этой схватке, охарактеризовали военную тактику британцев не иначе, как безрассудную, одновременно пребывая в уверенности, что борьба американцев – это правое дело. Такова обычная практика. Итак, способны ли мы согласиться с тем, что наши лидеры наций и мы сами должны прекратить жаловаться на нечестную игру противоположной стороны, взамен сосредоточившись на том, чтобы элегантно вести собственную игру в попытке разобраться с тем, что происходит?

Победить в схватке означает получить по ее итогу то, что представляется наиболее важным, одновременно не утратив уже имеющиеся важные завоевания, поэтому войны, которые обходятся таким количеством жизней и материальных ценностей, которое значительно превышает преимущества от победы – это глупые войны.

В то время, как в международных отношениях не существует иных правил, кроме тех, что самые могущественные участники возлагают на самих себя (напр., правила нравственности для приемов ведения военных действий), существуют разнообразные подходы, которые с большей долей вероятности приведут к лучшим результатам. Например, существуют принципы решения конфликтных ситуаций, которые дают более значительные шансы на получение результатов, выгодных обеим сторонам, а есть подходы, которые увеличивают вероятность получения такого исхода, который будет иметь проигрышные последствия для всех. Очевидно, что методы выхода из сложных ситуаций, которые с большой долей вероятности приведут к выигрышным результатам для всех участников, являются более предпочтительными. Чтобы получить больше благоприятных последствий, каждому следует провести продуктивные переговоры с обсуждением, посвященным вопросам, представляющим наибольшую важность для оппонента и для себя лично, и кроме того, следует понять, каким образом обменяться взаимными уступками с пользой для всех. ^11, ¹²

Гораздо легче скатиться к безрассудным войнам (т.е., войнам, уносящим такое количество жизней и материальных средств, которое любой, обладающий благоразумием, посчитал бы неоправданным), и все по причине а) дилеммы заключенного, б) эскалации процесса по принципу «око за око», в) тех убытков, которые несет с собой держава-капитулянт со спадом ее могущества, а также г) неверного истолкования происходящего, имеющее место, когда решения принимаются в авральном порядке. Что касается дилеммы заключённого, то представьте себе, что имеете дело с некоей персоной, которая может либо взаимодействовать с вами, либо физически уничтожить вас, и у вас, в свою очередь есть выбор либо в пользу сотрудничества с таким человеком, либо в пользу решения убрать его со своей дороги, и при этом ни один из вас не уверен в том, что предпримет противоположная сторона. Как бы вы поступили? Даже при том, что наилучшим для вас и вашего оппонента будет выбор в пользу сотрудничества, логический ход вещей подсказывает, что каждому из вас критически важно уничтожить конкурента прежде, чем он уничтожит вас. Все потому, что вопрос самосохранения имеет первостепенную важность, и вы не знаете, решится ли оппонент на убийство, но вы точно знаете, что в его интересах устранить вас физически, не дожидаясь, пока это сделаете вы. Это та ситуация, в которой привычно оказываются сверхдержавы; каждому необходимо находить подтверждение гарантии, что противоположная сторона не имеет желания и возможности уничтожать оппонента, чтобы самому не вступить на путь, который приведет к попытке убить первым. Еще одна причина тому, что случаются безрассудные войны – это тот самый процесс эскалации по принципу «око за око», который требует от каждой из сторон обострять конфликт или утратить преимущество, которое захватил враг в последнем маневре, что воспринимается как слабость. Ради того, чтобы преобладал мир, обе стороны должны избегать подобного развития событий. Со всем сказанным увязывается ситуация, когда империи в состоянии спада склонны первыми бросить вызов империям, находящимся на подъеме, и такая тенденция сильнее, чем было бы логичным для подобного расклада сил, так как размышление над дилеммой «бороться или отступить» склоняет каждого к тому, что он предпочитает сражаться вопреки законам логики, основываясь на исключительно на ожидаемом исходе, поскольку сдать свои позиции — означает быть побежденным. Например, несмотря на то что вступление США в военный конфликт для защиты Тайваня могло бы показаться лишенным всякой логики (т.е., есть 70%-й шанс, что США проиграет), молчание в ответ на китайские атаки, целью которых является Тайвань, привело бы к утрате значительной части собственного престижа и власти над другими, странами, которые не станут поддерживать США, раз они не сражаются и не побеждают за интересы своих союзников. В дополнение к сказанному, такие поражения могут сделать лидеров наций слабыми в глазах собственного населения, что может стоить им политической поддержки, необходимой, чтобы оставаться у власти. И, конечно, неправильные расчеты вследствие неверного истолкования ситуации в тот момент, когда конфликт выходит на поверхность, представляют большую опасность. Все эти тенденции порождают процесс активного продвижения навстречу обострения военных конфликтов, несмотря на то, подобные войны, будучи разрушительными для всех, — это гораздо худшее развитие событий, чем сотрудничество и конкуренция, основанная на более миролюбивых аргументах сторон.

Лживые и основанные на эмоциях призывы, которые приводят людей в ярость, усиливают опасность того, что вспыхнет безрассудная война, поэтому, будет лучше, если а) лидеры стран-участниц конфликта – это честные и здравомыслящие люди, которые подбирают слова, объясняя народу сложившуюся ситуацию и свои действия по реагированию на нее (что особенно актуально в демократической системе, где мнение населения имеет значение), иначе б) вы просто выбираете лучших правителей из ряда возможных претендентов и слепо доверяете им. Наихудшим будет вариант со следующая предпосылкой к войне: в) лидеры наций – это лживые люди, действующие под влиянием собственных эмоций при взаимодействии со своим населением. Когда граждане в едином порыве впадают в ярость и желают принять бой, это увеличивает риск войны за гранью всякой логики. Политические лидеры зачастую стремятся вызвать именно негодование в среде народных масс, чтобы нарастить свой рейтинг поддержки. Так как требуется время, чтобы переломить негативные настроения, все это может увеличить опасность возникновения силового противостояния. Это как раз то, что сейчас происходит в США и Китае, причем, в большей степени в США. Например, согласно недавнему исследованию, проведенному центром аналитики «PEW», рекордные 73 процента американцев выразили неблагосклонное мнение в отношении Китая, и те же 73% полагают, что Соединенным Штатам следует популяризовать в Китае права человека, тогда как 50% опрошенных считают, что США необходимо «возложить на Китай ответственность» за ту роль, которую он сыграл в распространении вируса COVID-19. ¹³ Хотя я не располагаю опросными данными относительно того, какое мнение китайской общественности о Соединенных Штатах, многие из моих собеседников утверждали, что оно ухудшилось. Не пройдет много времени, как мы получим спрос на разжигание конфликта среди населения, в среде которого преобладают подобные настроения.

Самый мудрый способ бороться и побеждать в войне – это обыграть оппонирующую сторону в конкурентной борьбе, чтобы получить полномочия вести переговоры с позиции силы. Можем ли мы согласиться с тем, что а) США и Китай ведут конкурентную борьбу систем и возможностей, б) каждая из стран по определению будет следовать той системе, которая, по мнению самих участников противостояния, лучше всего работает для них, в) американцы обладают незначительным преимуществом в мощи своего государства, причем и это преимущество сокращается, тогда как нация американцев находится в меньшинстве, а также г) история показала, что хотя численность населения имеет большое значение, прочие факторы (напр., те семнадцать, что я продемонстрировал в главе 1) более важны, так что даже империи с малым количеством граждан становятся ведущими мировыми сверхдержавами, если их система внутреннего управления является эффективной? Этим подразумевается наиважнейшее из того, что определяет нашу силу, а именно – наша позиция по отношению к самим себе.

Так я подхожу к последнему и самому важному типу войны, с которым мы сталкиваемся в настоящее время.

Война нас с самими собой: враг здесь – это мы сами

Величайшая война современности – это та, которую мы ведем сами с собой, поскольку в нашей власти контроль над собственной силой и слабостью. Так как предельно ясно, что именно делает страны сильными или слабыми, и поскольку показатели их плюсов и минусов – это измеряемые величины, несложно увидеть, как обстоят дела в каждом из государств. Данные факторы были изложены в первой главе, а определяются они по 17-ти показателям. Я проведу их краткий обзор ниже. Затем, в заключительной главе под названием «Будущее», я продемонстрирую такие индикаторы для большинства стран, и к тому же исследую главные атрибуты благосостояния государств с тем, чтобы мы могли делать прогнозы на будущее.

Позиции, которые являются наиважнейшими при зарождении великой империи, это…

…высшее руководство, достаточно сильное и обладающее всеми возможностями предоставить важные составляющие успеха, что включает…

…качественное образование. Под этим понятием я подразумеваю не только обучение знаниям и умениям; я также имею в виду преподавание основ…

…закалки характера, культуры поведения, а также строгой трудовой дисциплины, чему обычно учат в семье, и в равной степени в школе…

…неприятия коррупции и высокой гражданской ответственности, которая выражается в уважении к верховенству права.

Способность людей работать вместе ради получения высоких результатов своего труда, объединившись вокруг общих взглядов в отношении правил сосуществования, — это еще один очень важный фактор. Когда общество является образованным, обладает определенными навыками, хорошей репутацией и цивилизованностью в отношениях друг с другом и в совместной работе, а также имеет место…

…эффективная система по распределению ресурсов, которая существенно усовершенствована, что определяется…

…открытостью навстречу передовому глобальному мышлению, с чем страна получает наиважнейшие составляющие на пути к собственному успеху. Это приводит к приобретению странами…

…лучшей конкурентоспособности на мировых рынках, что приносит доходы, превышающие расходы и далее влечет за собой получение странами…

…устойчивого роста прибыли, что позволяет им осуществлять…

…интенсивные финансовые вложения для улучшения собственной инфраструктуры, системы образования, науки и развития, что приводит к получению ими…

…стремительного роста производительности (более ценный результат на выходе в пересчете на трудоемкость). Возрастающая производительность – это то, что увеличивает материальные блага и производственную мощность. Когда страны достигают более высоких уровней производства, они становятся авторами продуктивных изобретений в отрасли…

…новых технологий. Такие инновационные достижения представляют ценность как для коммерческой деятельности, так и в военном отношении. По мере того, как страны становятся более конкурентоспособными по данным направлениям, они естественным образом приобретают

…возрастающую и значимую долю в мировой торговле, что требует от стран наличия…

…сильной армии для защиты своих торговых маршрутов и для влияния на субъекты международного права, представляющие собой наибольшую важность, за пределами собственных границ…

…устойчивой валюты с широким ее обращением, рынков акционерного капитала и кредитных рынков. Как и следовало ожидать, национальная валюта стран, доминирующих в торговле и потоках капитала, используется в качестве предпочтительного средства взаиморасчетов гораздо более интенсивно, являясь при этом также приоритетной в плане резервов фонда благосостояния, что влечет за собой получение такой денежной единицей статуса резервной валюты и к созданию…

…по меньшей мере одного из ведущих мировых финансовых центров для привлечения и распределения капитала, а также распространения своей торговой активности на по всему миру.

Именно посредством взаимодополняющих и решительных мероприятий по самосовершенствованию в подобных аспектах деятельности, государства наращивают и поддерживают собственные рычаги влияния.

В то же время, приобретение таких преимуществ имеет свойство одновременно сеять зерна зарождающегося циклического спада, за которым каждый мог наблюдать, что приобретает четкие очертания, когда государство…

…становится менее конкурентоспособным, поскольку…

…будучи успешной и богатой, страна провоцирует своих крепнущих конкурентов на подражание ее стилю деятельности, что влечет за собой…

…меньше стремления усердно трудиться и склонность посвящать время более расслабляющей и менее продуктивной деятельности, в особенности на фоне того, как…

…молодое, менее закаленное в боях поколение принимает бразды правления от тех, кому пришлось становиться сильнее и усердно трудиться на пути к успеху. К тому же, статус самой богатой и могущественной мировой сверхдержавы ведет к тому, что страна…

…становится обладательницей резервной валюты, что дает ей…

… «экстраординарное преимущество», которое выражается в возможности занимать больше денег, что приводит к тому, что государство…

…обрастает долговыми обязательствами перед иностранными партнерами, что укрепляет их влияние, не обеспеченное основными экономическими показателями стран-дебиторов, а также финансирует внутреннее потребление, достигшее чрезмерных показателей, несет на себе расходы по обеспечению армии и поддержанию боеспособности, что необходимо для подтверждения собственного имперского статуса. Когда самые богатые субъекты международного права увязают в долгах, занимая средства у беднейших стран, это является первым признаком сдвига в соотношении сторон по уровню их благосостояния…

…Экономические успехи, финансируемые долгами и рынком капитала, приводят к образованию финансового пузыря и большого разрыва по уровню благосостояния, поскольку имеет место непропорциональное извлечение пользы из таких экономических достижений, поэтому…

…когда стрессовое состояние, обусловленное материальным положением, переходит допустимые грани, имеют место более серьезные конфликты между богатыми и бедными слоями населения, которые сначала нарастают постепенно, а затем становятся все более интенсивными, что приводит к…

…усилению политического экстремизма – т.е., популизма как со стороны левых (тех, кто стремится к перераспределению материальных ценностей, подобно социалистам и коммунистам), так и правых (тех, кто добивается удержания материальных благ в руках богатых, что свойственно капиталистам) – что, в свою очередь приводит к следующему…

…представители класса состоятельных людей опасаются, что их деньги отберут и/или они подвергнутся враждебным действиям, что побуждает их перемещать материальные ценности в другие страны, активы и/или валюты, зачастую при этом покидая собственную страну, обеспечивая себе тем самым чувство безопасности, и, если это допустить, такая ситуация потянет за собой в дальнейшем…

…уменьшение налоговых сборов в соотношении с потребностями в расходах, что влечет за собой…

…увеличение бюджетного дефицита и поднятие налоговых ставок, что оборачивается…

…классическими взаимодополняющими факторами процесса опустошения в тех странах, которые покинули собственные граждане, исправно платившие налоги, обеспечивавшие рабочие места и расходовавшие здесь свои средства. Что грозит…

…меньшими затратами на необходимые нужды, что ухудшает условия жизни, еще большим увеличением противостояния между богатыми и бедными, а также дальнейшим подъемом налоговых ставок и увеличением дефицита бюджета, вызывая еще более удручающее опустошение…

…При наличии слишком большой долговой нагрузки, а также с сокращением процентной ставки центральным банком с целью стимулировать рост задолженности насколько это возможно, центральному банку становится не под силу стимулировать долг и экономический рост, не прибегая при этом к помощи ничем не обеспеченных денежных средств, так что…

…когда имеет место ухудшение экономической ситуации, наблюдается следующее а) большее количество внутренних столкновений на почве нехватки денежных средств, и также б) более интенсивная эмиссия денег центральным банком, что рано или поздно обесценивает национальную валюту.

Поддерживать господство такой державы над иноземными территориями влияния становится экономически невыгодным, равно как и защищать их с применением вооруженных сил, так как расходы на содержание таких владений превышают доход, который приносит подобного рода деятельность, что дополнительно ослабляет государство-лидер в финансовом отношении подрывает его влияние за пределами собственных границ.

Деструктивная ситуация подобного рода сводит на нет продуктивность функционирования государства, что сокращает размер экономического пирога и вызывает большее количество конфликтных ситуаций на почве справедливого разделения убывающих ресурсов, а это влечет за собой дополнительное обострение внутреннего противостояния, за чем последует борьба между популистскими лидерами с обеих сторон, желающих взять все под свой контроль, чтобы навести порядок. Это тот момент, когда демократическим устоям бросается вызов со стороны автократии.

Конкурирующее государство, находящееся на подъеме, зачастую обретает достаточное количество экономической, геополитической и военной мощи, чтобы бросить вызов существующей сверхдержаве в смутные времена слабости ее позиций. На международном уровне динамично развивающаяся страна а) более эффективно конкурирует с целью завоевания рынков и территориальных сфер влияния, а также б) заполняет собой вакуум в сферах деятельности, покинутых отступающим государством.

В трудные времена могут возникнуть прочие экзогенные шоковые ситуации, подобно природным катаклизмам (напр., вспышки особо опасных инфекций, засуха и наводнения), которые, в случае разгула болезни или стихии, увеличивают риск самоусиливающегося скатывания по наклонной плоскости.

Внутреннее противостояние и злободневные проблемы в Китае и США являются более важными и серьезными, чем внешние конфликты и вызовы. Это включает политические распри среди высшего руководства и в государственных структурах всех уровней, войны между различными слоями населения (напр., между богатыми и бедными, сельским и городским населением, консерваторами и новаторами, этническими группами, и т.д.), демографические сдвиги, изменения климата и прочее. К счастью, наиважнейшие из этих факторов влияния не выходят за рамки нашего контроля и могут быть измерены, что позволяет нам увидеть наше реальное положение, и, если ситуация не вполне благополучная, осуществить перемены, чтобы все двигалось в правильном направлении. В значительной степени мы получаем именно то, что заслуживаем. Как сказал Черчилль британцам: «Заслужите победу!»

В следующей главе под названием «Внутренний порядок», мы рассмотрим повторяющиеся сценарии и процессы обретения и утраты странами порядка в собственных границах, а в заключительной главе данного манускрипта мы попытаемся заглянуть в будущее. Ниже расположены графики, демонстрирующие наши показатели для восьми составляющих могущества Соединенных Штатов и Китая. Они говорят сами за себя. Я буду ежегодно обновлять их, чтобы вы могли следить за тем, как проявляют себя происходящие процессы.

[1]Например, хотя в моих руках всегда была сосредоточена и удерживалась власть, определяемая правом собственности и позволяющая единолично принимать решение в хедж-фонде «Bridgewater», я избрал другой путь – не использовать данные мне полномочия. Вместо этого я создал и обеспечил функционирование меритократической системы, основанной на идее (которую я описал в книге «Принципы». Я также сделал выбор в пользу таких отношений с людьми, окружающими меня в процессе моей деятельности, которые в большей степени основаны на великодушии, чем это требовалось, и все ради поддержания чрезвычайно высоких стандартов, поскольку я знал, что подобный принцип работы мог дать старт потрясающим взаимоотношениям и результатам труда, которые мы получили бы на практике – гораздо лучшим, чем в случае моего более решительного применения «жесткой силы». Таким образом, важно не забывать, что превосходный микроклимат и взаимоотношения дают каждому величие силы собственного влияния, и что такие отношения сами по себе — это уже великолепная награда. Нет ничего, что наделяло бы отдельный индивидуум и коллектив большим могуществом и вознаграждалось бы в большей степени, чем это делает сотрудничество способных людей, которые заботятся друг о друге и готовы предоставить ближнему все, что в их силах.

[2]Главный план по построению самодостаточного государства идет под именем «двойная циркуляция».

[3]https://www.cnbc.com/2019/02/28/1-in-5-companies-say-china-stole-their-ip-within-the-last-year-cnbc.html

[4]Является широко признанным факт, что «смена режима» стала повсеместно задействованным техническим приемом Соединенных Штатов в деле управления собственным мировым порядком.

[5]Данное утверждение, в частности, было сделано в связи с проблемой реинтеграции Тайваня.

[6]Разрыв взаимозависимых цепочек, если это потребуется в силу сложившихся обстоятельств, будет сложным процессом и приведет к значительному снижению эффективности. Одна компетентная сторона-участник процесса описала его скорее как разрыв по категориям, чем расцепление взаимозависимых цепочек, затрагивающее весь спектр отношений, что, как по мне, вполне резонно.

[8]Удельный вес долговых обязательств, номинированных в долларах США, представляется значительным в привязке к а) процентному соотношению для размещения активов, которые инвесторы международного уровня удерживали бы в попытке твердо сбалансировать собственные портфели, б) размерам капиталовложений в резервной валюте, являющимся целесообразными для удовлетворения нужд коммерческой деятельности и финансовому обеспечению потоков капитала, в) объемам рыночной капитализации долга США в соотношении с рыночной стоимостью других инвестиционных инструментов, а также г) объему и важности экономики США в сопоставлении с прочими экономиками. Долг, выраженный в долларах, в настоящее время представляется непропорционально большим, поскольку доллар США – это ведущая мировая резервная валюта, что способствует восприятию доллара в качестве безопасного актива, хотя эта безопасность явно преувеличена. Большой сумме долга в долларах способствует и тот факт, что денежные займы в долларах являются непропорционально большими. В настоящее время, ответственные за определение того, какими должны быть доли их капиталовложений на разных рынках, не склонны к тому, чтобы увеличивать удельный вес в соответствии с возросшим количеством государственных бондов США, предназначенных на продажу. В реальности они раздумывают над вопросом снижения собственных долей, вложенных в долг США, что, если это произойдет, потребует более крупных покупок долговых обязательств со стороны Федерального Резерва.

[9]С поправкой на паритет покупательской способности.

[10] Фактически, для них является злободневной проблемой справляться с отсутствием преемственности политики и управления в США, возникающими в результате первый взгляд причудливых смещениях того, что является значимым для американской общественности, что выражается в персоналиях, которых американцы выбирают для представления своих интересов.

[11]В качестве очень упрощенного примера подхода на взаимовыгодной основе можно представить следующее – если каждая из стран подберет 10 вещей, которые она желает получить либо хочет иметь гарантию защищенности от них, а далее каждая страна распределит между ними 100 очков на основании значимости этих 10 вопросов, тогда стороны могут определить, какими будут их наилучшие позиции, чтобы начать торговаться. Например, я ожидаю, что в списке Китая высокое количество очков по своей важности получит вопрос воссоединения с Тайванем – настолько высокое, что китайцы вступили бы в войну защищая этот свой интерес. Я даже не могу себе представить, что необходимость предотвращения такого хода событий получила бы хоть приблизительно настолько же высокое количество очков уже в списке, составленном США, тогда как нечто другое в этом списке наберет высший рейтинг с тем, чтобы США были заинтересованы выторговать это в обмен на Тайвань к взаимному удовлетворению сторон.

[12]Хотя, я могу показаться наивным, я хочу, чтобы все козыри глубоких противоречий были вскрыты ради улаживания конфликтов по линии США-Китай. Например, я рисую картину того, как было бы превосходно, если лидеры либо представители обеих стран участвовали бы в серии публичных и содержательных обменах мнениями, по аналогии с дебатами кандидатов в президенты, которые могли бы услышать рядовые граждане обеих стран, чтобы получить понятие о точке зрения каждого из участников. Я уверен, это сделало бы нас более осведомленными, сочувствующими друг другу и повысило бы шанс на мирное урегулирование конфликта.

[13]https://www.pewresearch.org/global/2020/07/30/americans-fault-china-for-its-role-in-the-spread-of-covid-19/

Важная информация

Данные, содержащиеся в настоящем документе, являются актуальными на момент выхода статьи и нацелены исключительно на предоставление результатов наблюдений и точек зрения компании «Bridgewater Associates, L.P.» («Bridgewater»), доминирующих на момент написания материала, если только это не оговорено особым образом. «Bridgewater» не несет обязательств предоставления получателям данного материала обновленных либо измененных данных, отличных от содержащихся в документе. Производственные показатели и рыночная конъюнктура могут демонстрировать более высокие или низкие цифры, чем те, что задокументированы в настоящем материале. Одновременно с этим, информация, данные прогнозов и анализа, которые по своей природе могут представлять собой зависимые от временного фактора показатели, могли существенным образом измениться и не демонстрировать более точку зрения «Bridgewater». Утверждения, содержащие мнения с прицелом на будущее или прогнозы (либо иные формулировки соответствующего характера) подпадают под определение их как ряда потенциальных факторов риска и неопределенности, при этом они являются информативными по своей природе. Реальные производственные показатели могут, и, по всей вероятности, являются такими, что существенно отличаются от данных, предоставленных настоящим документом. Характеристики экономической деятельности прошлых времен не являются индикативными для результатов, ожидаемых в будущем.

Исследование компании «Bridgewater» использует данные и информацию из публичных, приватных и внутренних источников, включительно с данными по торговым сделкам «Bridgewater». Источниками являются: Австралийское бюро статистики, Bloomberg Finance L.P., Capital Economics, CBRE, Inc., CEIC Data Company Ltd., Consensus Economics Inc., Corelogic, Inc., CoStar Realty Information, Inc., CreditSights, Inc., Dealogic LLC, DTCC Data Repository (U.S.), LLC, Ecoanalitica, EPFR Global, Eurasia Group Ltd., European Money Markets Institute – EMMI, Evercore ISI, Factset Research Systems, Inc., The Financial Times Limited, GaveKal Research Ltd., Global Financial Data, Inc., Haver Analytics, Inc., ICE Data Derivatives, IHSMarkit, The Investment Funds Institute of Canada, International Energy Agency, Lombard Street Research, Mergent, Inc., Metals Focus Ltd, Moody’s Analytics, Inc., MSCI, Inc., National Bureau of Economic Research, Organisation for Economic Cooperation and Development, Pensions & Investments Research Center, Renwood Realtytrac, LLC, Rystad Energy, Inc., S&P Global Market Intelligence Inc., Sentix Gmbh, Spears & Associates, Inc., State Street Bank and Trust Company, Sun Hung Kai Financial (UK), Refinitiv, Totem Macro, United Nations, US Department of Commerce, Wind Information (Shanghai) Co Ltd, Wood Mackenzie Limited, World Bureau of Metal Statistics, а также Мировой Экономический Форум. Несмотря на то, что мы рассматриваем информацию из внешних источников как надежную, мы не несем ответственность за ее корректность.

Мнения, выраженные в данном материале, являются исключительно мнением фонда «Bridgewater» по состоянию на дату написания отчета и могут изменяться без предварительного уведомления. «Bridgewater» предлагает к рассмотрению производственную информацию относительно индексов, подобных индексу хежд-фонда «Dow Jones Credit Suisse», который может быть включен в данный материал. Вам следует признать тот факт, что «Bridgewater» может иметь существенный финансовый интерес по одной или более обсуждаемых здесь позиций и/или ценных бумаг либо деривативов. Сотрудники «Bridgewater» могут иметь обязательства по срочным сделкам при игре на повышение или понижение, могут продавать или покупать ценные бумаги либо деривативы, на которых есть ссылки в данном материале. Ответственные за подготовку данного отчета получают компенсационные выплаты на основании разного рода факторов, включая, помимо прочего, качество их труда и доходы компании.

Настоящий материал предоставлен исключительно в информационных и образовательных целях и не является предложением к продаже или предложением оферты к покупке ценных бумаг либо других упомянутых здесь финансовых инструментов. Любое предложение подобного рода будет составлено в соответствии с определенным инвестиционным меморандумом. Данный материал не образует собой личные рекомендации и не принимает во внимание конкретные инвестиционные задачи, финансовую ситуацию или нужды отдельно взятых инвесторов, которые подлежат обязательному рассмотрению перед принятием решений по капиталовложениям. Инвесторам следует обсудить, существует ли обоснованные причины для получения советов или рекомендаций в подобного рода изысканиях, касательно конкретных обстоятельств, и кроме того, определиться в отношении необходимости получения профессиональной консультации, включительно с рекомендациями юридического характера, по вопросам налогообложения, финансовой отчетности, инвестиционной деятельности и прочими консалтинговыми услугами.

Информация, предоставленная в настоящем документе, не нацелена на предложение достаточного базиса, на основе которого принимаются инвестиционные решения, тогда как решения о капиталовложениях не должны основываться на условных, гипотетических или образных данных, которые несут в себе неотъемлемые ограничения. В отличие от отчетности по реальным производственным показателям, условные или гипотетические результаты не отражают собой действительные торговые сделки или административные расходы и могут недостаточно учитывать или преувеличивать воздействие определенных факторов риска для рынков. «Bridgewater» не делает никаких утверждений, которые предоставит любой балансовый отчет, и не предоставляет никаких репрезентативных данных, которые, по всей вероятности, приведут к получению прибыльности, схожей с той, что демонстрируется на примерах. Стоимость и ценность объектов для инвестиций, на которые ссылается данное исследование, как и доход, получаемый в результате таких капиталовложений, могут быть неустойчивыми.

Каждое вложение капитала замешано на риске, а на фоне изменчивой или неопределенной рыночной конъюнктуры, могут появиться значительные вариации в ценности таких инвестиций и окупаемости по ним. Капиталовложения в хедж-фондах – это сложный и спекулятивный процесс, несущий с собой риск высокой степени, включительно с опасностью полной потери инвестором всего инвестиционного объекта. Инвестиционные показатели прошлых лет не являются руководящим принципом для будущих показателей, возврат по капиталовложениям не гарантируется, и может случиться полная утрата первоначального капитала. Определенного рода транзакции, включительно с теми, что затрагивают леверидж, фьючерсы, опционы и прочие деривативы, поднимают уровень существенного риска и не являются приемлемыми для всех инвесторов. Явления изменчивости в обменных курсах могут нести с собой ощутимое неблагоприятное воздействие на ценность определенных инвестиционных инструментов, на их стоимость, а также на доход, получаемый от таких объектов инвестирования.

Данная информация не была нацелена и не подлежала для распространения или использования любым физическим либо юридическим лицом, расположенным в любой из юрисдикций, где подобное распространение, публикация, доступность или применение противоречило бы применяемому закону либо регуляторным нормам, равно, как и в юрисдикциях, которые накладывают на компанию «Bridgewater» любого рода требования по регистрации или лицензированию в границах такой юрисдикции.

Ни одна из частей данного материала не подлежит (i) копированию, фотографированию или дублированию в какой бы то ни было форме и каким бы то ни было способом, а также не допускается (ii) повторное распространение материала без получения предварительного письменного согласия от компании «Bridgewater ® Associates, LP».

Скачать полный текст книги: Рэй Далио «Новый мировой порядок»

Теги
Ray Dalio, Инвестиции, мировая экономика

Блог

Как перевести средства из России в Interactive Brokers (IB) в 2024 году

21.03.2024

Один из немногих возможных способов перевода денежных средств из России на свой счет в Interactive Brokers в 2024 году - это перевод евро с банковского счета в Райффайзенбанке

Китайский фондовый рынок: как не стать лаоваем?

01.03.2024

Китайский фондовый рынок все еще выглядит как value trap - ловушка для тех, кто любит купить подешевле актив, который в будущем имеет тенденцию стать еще дешевле из-за фундаментальных изъянов в…

Как вывести средства из Interactive Brokers (IB) в Россию в 2024 году

30.10.2023

Один из вариантов вывода денежных средств со своего счета в Interactive Brokers на свой счет в Россию - это вывод юаней на счет в БКС Банк

Все блоги

Подпишитесь прямо сейчас

Зарегистрируйтесь на сайте и получите бесплатный доступ к эксклюзивным материалам
на сайте Pragmatos Capital: статьям,
переводам и обзорам рынка

получить эксклюзивные материалы

Рэй Далио — Новый мировой порядок. Глава 7

2020 год

Источник — RAY DALIO. THE CHANGING WORLD ORDER

Перевод Pragmatos Capital
Авторские права

Оглавление

Введение

Глава 1. Миниатюрная теория - в двух словах о Больших Циклах

Глава 2. Большой Цикл денег, кредита, долга и экономической активности

Глава 3. Переменная стоимость денег

Глава 4. Большие циклы Голландской и Британской империй, а также их валют

Глава 5. ч. 1 Большие циклы Соединенных Штатов и доллара

Глава 5. ч. 2 Большие циклы Соединенных Штатов и доллара

Глава 6. Долгосрочные циклы развития Китая и его валюты

Глава 7. Взаимоотношения и конфликты по линии США

Глава 8. Архетипический цикл внутреннего порядка и хаоса

Глава 9. Погружение в шесть стадий внутреннего цикла с особым фокусом на США в сегодняшних условиях

Глава 10. Детерминанты

Глава 7. Взаимоотношения и конфликты по линии США - Китай / US-China Relations and Wars

Положение, в котором сейчас находятся американская и китайская стороны

Торговая/экономическая война

Война технологий

Геополитическая война

Война капитала

Вооруженный конфликт

Война культур

Война нас с самими собой: враг здесь – это мы сами

Важная информация

Поделиться

Зарегистрируйтесь и получите бесплатный доступ к экслюзивным материалам

Последние новости

Как перевести средства из России в Interactive Brokers (IB) в 2024 году

Китайский фондовый рынок: как не стать лаоваем?

Блог

Как перевести средства из России в Interactive Brokers (IB) в 2024 году

Китайский фондовый рынок: как не стать лаоваем?

Как вывести средства из Interactive Brokers (IB) в Россию в 2024 году

Подпишитесь прямо сейчас

Комментарии Удалить комментарий

Рэй Далио — Новый мировой порядок. Глава 7

2020 год

Источник — RAY DALIO. THE CHANGING WORLD ORDER Перевод Pragmatos Capital Авторские права

Оглавление

Глава 7. Взаимоотношения и конфликты по линии США - Китай / US-China Relations and Wars

Положение, в котором сейчас находятся американская и китайская стороны

Торговая/экономическая война

Война технологий

Геополитическая война

Война капитала

Вооруженный конфликт

Война культур

Война нас с самими собой: враг здесь – это мы сами

Важная информация

Поделиться

Зарегистрируйтесь и получите бесплатный доступ к экслюзивным материалам

Последние новости

Блог

Подпишитесь прямо сейчас

Комментарии Удалить комментарий

Источник — RAY DALIO. THE CHANGING WORLD ORDER

Перевод Pragmatos Capital
Авторские права